Как это снято: «Больница Никербокер»

Показ главного сериала осени, «Больница Никербокер», заканчивается на этой неделе. tvkinoradio.ru перебрал интервью художников фильма, чтобы разобраться, как им удалось воссоздать на экране мегаполис столетней давности.
 

Эллен Миройник (художник по костюмам): Мы не хотели делать шоу с ностальгической ноткой о старых добрых временах. Такое мы видели много-много раз. Нашей целью было шокировать другой эпохой и показать ее как очень современную.

Ховард Каммингс (художник-постановщик): Главная задача Стивена (Содерберга, режиссера – tvkinoradio.ru) заключалась в том, чтобы… показать, что эпоха более чем столетней давности похожа на нашу. Это выражается хотя бы в том, что тогда как и сейчас происходил технологический бум, менявший жизнь людей стремительней, чем они успевали осознать новшества. Примерно также сегодня нашу жизнь меняет Интернет.

Реджина Грейвз (художник по декорациям): Мы хотели вернуть тому времени некую сексуальность, таинственность. Викторианская эпоха может быть тяжеловесной, угнетающей, безвкусной, а мы искали в ней что-то яркое. Мы старались сохранить историческую достоверность на все 100%, но в то же время делали все максимально современным. Для примера, обои в комнате главного героя – новой модели, с большим количеством черного и золотого. Мы совместили их с антиквариатом и мебелью того времени, и получили что-то свежее, живое… Так мы вдохнули новую жизнь в старую эпоху, и зритли могут сравнить сегодняшний день и то, что было сто лет назад…

 

Ховард Каммингс: Сердцем истории является больница, поначалу находящаяся в плачевном состоянии, но постепенно обновляющаяся. Мне было чрезвычайно важно найти экстерьер, отражающий архитектуру Позолоченного века, который как раз был на излете к 1901 году… Здание нью-йоркской Средней школы для мальчиков (где проходили натурные съемки – tvkinoradio.ru) – прекрасный образец смешения романского и викторианского стилей в архитектуре. Каждый этаж имеет свою форму окон, здесь много резной работы, к примеру, терракотовые головы львов. Наличие уникальных вещей в постройке, ощущение небольшого архитектурного хаоса очень контрастируют с нашим современным представлением о больнице, где все стандартизировано.

 

Ховард Каммингс: Интерьеры больницы, большинство из которых было выстроено специально для съемок, выдержаны в серых, белых и черных тонах… Это сделано для того, чтобы выделить главный элемент – кровь.
 
Реджина Грейвз: Один из первых шагов, которые мы сделали, работая над фильмом – определились с цветовой палитрой. В декорациях больницы мы использовали нейтральные тона – белые и серые. Прежде всего, чтобы на них выделялась кровь. Также задействовали черный цвет и материалы с богатой текстурой. Мы провели серьезную работу, в том числе использовали исторические фотографии из архива Стэнли Бернса – медицинских покоев, офисов и библиотек.

Особенно большой сложностью были кровати в больничных палатах. Поначалу продюсеры, заботясь о бюджете, надеялись, что мне удастся найти двадцать с чем-то кроватей где-нибудь среди запасов реквизита или в какой-нибудь заброшенной больнице. К сожалению, исследовав все возможные закрытые больницы и психиатрические лечебницы, я не смогла найти ничего. Так что кровати, которые вы видите в фильме, являются репликами кроватей из психиатрического отделения больницы в городе Белвью. Кстати, мы ужасно волновались из-за них, поскольку они пришли к нам всего за два дня до начала съемок.

 

Реджина Грейвз: Главное, что необходимо было продумать в операционном театре – это люстра, которая делалась на заказ на основе архивных изображений. В первом эпизоде есть сюжетная линия, связанная с проведением в больнице электричества. Поэтому операционная в одних сценах показывается как освещенная газовым светом, а в других – электрическим. Необходимость этого изменения была учтена при конструировании люстры, что позволило на площадке перейти от одного типа освещения к другому очень легко. 

Другой важный элемент декорации операционного театра – пара необычайно высоких пьедесталов, на которых расположены мраморные бюсты. Вы не представляете, какие они были тяжелые! Мы посчитали, что в этом помещении должно быть что-то, придающее ему грандиозность – бюсты как раз подошли.
 

Ховард Каммингс: Когда вы покидаете больницу, вы словно попадаете в другие миры, с другими цветами и фактурами, где много грязи, сажи и прочего. Богатые люди обязательно во всем чистом, в их мире все сияет. Еще я специально придавал разные оттенки земле, в зависимости от района города. Прямо перед больницей чисто. Дорога имеет серый цвет, контрастируя со зданием, благодаря чему создается эффект черно-белого кино. В районах многоквартирных домов все очень грязно. А для улиц в районах для состоятельных людей мы использовали булыжник.
 
Реджина Грейвз: Мы изучили тонну архивных фотографий Нью-Йорка, особенно Нижнего Ист-Сайда. Прежде всего, необходимо было закрыть все современные фасады стилизованными под то время. Мы специально изготовили фасады магазина шляп, нескольких швейных, нескольких баров, которые украсили вывесками и тентами. 

Мне также пришлось раздобыть тонну мусорных баков того периода – из них мы делали муляжи пожарных гидрантов. Какие-то вещи мне удавалось находить через торговцев антиквариатом, но кроме того мне повезло, что много удалось позаимствовать с площадки «Подпольной империи».

 

Ховард Каммингс: Одна из главных вещей, которую мы делали для того, чтобы достоверно воссоздать эпоху – пачкали улицы (натурные съемки проходили на улицах Бруклина – tvkinoradio.ru). Это оказалось трудной задачей, поскольку разрешить такое власти города были готовы только при соблюдении серьезных норм безопасности. В итоге я много всего нового узнал о том, что такое грязь и земля. Например, то, что нельзя использовать натуральный грунт, когда возможна температура ниже 0° – если вдруг пойдет дождь, грунт замерзнет и убрать его потом будет невозможно.

Поэтому мы использовали гравийные смеси, которые убираются довольно быстро. Кроме того, они соответствовали художественной концепции Стивена. Он как-то сказал мне, что будь его воля, он бы сделал сериал черно-белым. Многие экстерьерные сцены очень контрастные, почти черно-белые. Такой эффект отчасти создается благодаря гравийному песку на земле.
 
Реджина Грейвз: Съемка уличных сцен была абсолютным безумием! Хотите – верьте, хотите – нет, главной задачей был поиск грязи, которую мы привозили, чтобы полностью укрыть улицы. Причем грязь необходимо было добывать разных оттенков, в зависимости от требований Стивена к цветовой палитре сцены.

 

Реджина Грейвз: Со съемкой многоквартирных домов была следующая трудность – нам необходимо было снять восемь разных квартир за четыре или пять дней. При этом все снималось в одном помещении, в котором мы из раза в раз переделывали декорации. Так что это был бесконечный процесс разбора стен и установки других… Любопытно, что, несмотря на то, что эти декорации были не такими изысканными, как некоторые другие, в которых проходили съемки, в них все равно должны были быть эмоции… К примеру, мы покрывали стены обоями, которые тут же необходимо было состарить, а потому нанести на них другие обои. В общем, были интересные решения.

 

Эллен Миройник: Белые туфли доктора Текери – это сумасшествие. Но я была их большим приверженцем. Когда Клайв Оуэн впервые пришел на примерку, и мы начали обсуждать Джона Текери, я сразу предложила белые туфли, а он, как и все, удивился: «Белые туфли?». Но когда он их одел, он тут же превратился в Джона Текери. Его волновало, стал ли бы Текери в то время действительно носить такую обувь, и, в общем-то, действительно это было бы глупо. Но я думаю, что именно Текери носил бы такую обувь.

Это ведь очень-очень точно подмеченная деталь его характера, показывающая его не просто кем-то вроде рок-звезды, а по-настоящему одержимым человеком. Текери одержим гением внутри него… И в его характере есть что-то романтическое… Клайв Оуэн любит бархат, и мы подумали, что использование этого материала позволит подчеркнуть некоторое высокомерие и нарциссизм его героя… Особенно удачно мы использовали зеленый бархат, поскольку зеленый цвет противоположен красному, а в фильме так много крови.

 

Ховард Каммингс: В фильме есть героиня, пострадавшая от сифилиса – у нее нет носа, потому что носовой хрящ был съеден болезнью. Одной из моих задач было определить, что в такой ситуации могло у человека остаться от носа, так что я достаточно насмотрелся медицинских фотографий больных в таком состоянии. У нас также была пара настоящих очков с приделанным фальшивым носом. Правда, к нашему времени они потеряли оригинальную краску, так что сложно сказать, в какой цвет их следовало окрасить. Стивену, однако, очень понравились и такие, неокрашенные, я думаю, потому, что в таком виде очки особенно шокируют.

 

Ховард Каммингс: Для воспроизведения медицинских приборов того времени существует бесконечное количество каталогов, в которых указаны необходимые размеры. Массовое производство инструментов тогда только налаживалось, так что врачи зачастую сами создавались все эти сумасшедшие приборы, сегодня, конечно, не используемые. Какие-то инструменты мы воспроизвели, но какие-то задействовали оригинальные, найденные у коллекционеров.

Нашим «секретным оружием» был доктор Стэнли Бернс, обладающий фантастическим архивом. Его особняк забит всякими раритетными вещичками, которые во многом послужили для нас источником вдохновения. У него же мы нашли документы о том, как проходили операции в то время, для чего какие применялись инструменты и так далее. В фильме есть эпизоды с рентгеновским аппаратом – мы использовали настоящий, функционирующий рентгеновский аппарат того времени, и он действительно светится зеленым.

 

Ховард Каммингс: Стивен Содерберг был одним из первых сторонников использования цифровых камер RED. Это очень чувствительные к свету камеры, и на первых тестах он хотел попробовать, «сможем ли мы сделать необходимый свет, используя только газовые и масляные лампы без дополнительной подсветки». Было шоком, что нам это действительно удалось. В сериале много сцен, где мы использовали только свечи или масляные лампы, и работали при малой экспозиции. Так мы добиваемся правдоподобия, и у вас возникает настоящее ощущение того времени.

У нас был гаффер, который занимался искусственным освещением, но зачастую мы обходились натуральным светом. Но я плотно работал с гаффером для создания особого света электрического освещения, которое тогда только появилось и изменило все… Люди в то время зачастую сочетали электрическое освещение с газовым, так что мы экспериментировали и таким образом.
 
Источники: 1stdibs, KCRW, Brooklyn Based