​Как это снято: «Любовь и голуби»

Картина снималась «Мосфильмом» в несколько этапов с августа по декабрь 1983 года. Для максимальной достоверности снимать было решено исключительно на натуре. Для основного места действия — сибирской деревни семейства Кузякиных — необходимы были живописные локации, своего рода квинтэссенция красот русской природы и русского села. Натуру искали в Подмосковье, в Красноярском крае, в Иркутской области, в том числе на берегу Байкала — но без успеха. Потом отправились в Карелию. На окраине городка Медвежьегорска Владимира Меньшова привлекло сочетание деревенских построек, густого леса, холмистой местности и перерезающей ее реки Кумсы.

Дом главных героев на месяц был арендован у местных жителей и слегка изменен. Постройку обили деревом под традиционный сибирский дом и добавили веранду. Часть двора замостили досками и рядом поставили знаменитую голубятню. Съемки в Медвежьегорске заняли весь август. Курортные сцены снимались в ноябре-декабре, большей частью в Батуми, а также в Сочи, Пятигорске и Ессентуках.

Двухсерийная (как и «Москва слезам не верит») версия картины была готова в начале 1984 года, однако бдительные цензоры потребовали внесения целого ряда правок, касавшихся прежде всего кадров употребления алкоголя. Меньшов резать картину отказался, из-за чего его отстранили от монтажа, а ленту положили на полку. До зрителя фильм дошел лишь спустя год, ряд сцен (например, танцев в баре, монологов Людмилы Гурченко об экстрасенсах и др.) все-таки сократили или выкинули, отказавшись от двухчастевого формата. Вопреки стараниям чиновников, картина стала одни из лидеров кинопроката. Только за первый год ее посмотрели 44,5 млн. человек — немыслимая по сегодняшним меркам аудитория.

 

В картине «Любовь и голуби» Меньшов, по собственному признанию, сделал попытку уйти от фотографического отражения действительности, использованного в «Москва слезам не верит», в сторону театральной условности и эксцентрической лубочности. Такой подход диктовал сам первоисточник, одноименная пьеса Владимира Гуркина, с успехом проходящая во многих театрах того времени, в том числе в «Современнике». Для подчеркивания условности действия режиссер использовал целый ряд находок: во дворе дома Кузякиных был сделан деревянный пол, напоминающий театральные подмостки, посреди деревни сооружена танцплощадка, на роль соседей-стариков приглашены довольно молодые актеры Сергей Юрский и Наталья Тенякова, введено деление на главы или «фигуры», а также создан образ разрушающего четвертую стену конферансье в исполнении самого Меньшова. В общем, режиссер справедливо называет свою картину экспериментом, по пути которого он, кстати, и пошел в дальнейшем — в «Ширли-Мырли».

 
 

Эксцентричные костюмы героев фильма художник Наталья Монева и члены съемочной группы создавали, вдохновляясь тем, как в действительности принято одеваться в деревне. Что характерно, цензоры были этим недовольны, и обвиняли авторов картины в отсутствии вкуса и «унижении достоинства простых колхозников». Многие образы рождались спонтанно. Например, характерный чуб конферансье-Меньшова появился благодаря тому, что кому-то прямо перед съемкой попался на глаза парик Людмилы Гурченко. Из основных героев особенно интересно решение костюмов Василия и бабы Шуры. Чтобы скрыть атлетическое телосложение Александра Михайлова и подчеркнуть чудаковатость его персонажа, специально была найдена мешковатая одежда на несколько размеров больше. Для героини Натальи Теняковой подбирался подчеркнуто старомодный костюм, который тоже был велик. Чтобы создать иллюзию одутловатого тела пожилого человека, под одежду актрисе подкладывали наполнители из марли и ваты.

Особая задача стояла перед художниками по гриму. Им предстояло сделать стариками 50-летнего Сергея Юрского и 40-летнюю Наталью Тенякову. Юрский к тому же хотел усилить комичность своего персонажа, для чего специально продумывался ассиметричный, непропорциональный грим.

 

«Любовь и голуби», как и полагается народной комедии, примечательна ощущением близости к героям и вовлеченности в экранное действие. К этому располагает подход оператора Юрия Невского. 

Однокадровая сцена на голубятне

В картине часто используется съемка с плеча длинными кадрами (например, 3-минутная однокадровая сцена на голубятне в начале или 1,5-минутная сцена купания в море). Снимался фильм на 35-мм ручную камеру Arri Arriflex 35BL в т.н. УФК формате, позволяющем печатать как классические, таки и широкоформатные копии. 

 

Обыгрывая эксцентрическую природу материала, Меньшов прибегает в фильме к использованию, по сути, цирковых трюков. Например, знаменитая сцена с расцветающим деревом создавалась с привлечением профессионального фокусника. Он привязал к веткам десяток специальных тростей, из которых, если потянуть за веревочку, выскакивают цветы. Проблема была лишь в том, чтобы несколько тростей сработали одновременно. В итоге на единственном дубле «зацвели» не все, только семь, но и этого оказалось вполне достаточно для эффектного кадра.

Однокадровый эпизод выхода Василия из дома прямиком в море снимался в Батуми. На пирсе была установлена декорация — стена и дверь — которую в нужный момент поднимали краном. Поскольку требовалось, чтобы Михайлов выходил из «дома» в одежде, а всего через 10 секунд всплывал уже в одних плавках, под водой ему помогали раздеться водолазы. Они же на одном из дублей чуть не утопили актера — пока пытались развязать намокший галстук, у Михайлова кончился воздух в легких. В итоге галстук разрезали, актер не пострадал, но дубль пришлось переснимать. Усложняло сцену то обстоятельство, что съемки проходили в ноябре, когда температура воды была не выше 15°. Купающихся статистов играли добровольцы-моржи из членов съемочной группы. Тяжелей же всего пришлось Людмиле Гурченко — актриса, не переносившая холодную воду, была вынуждена находиться в ней дольше всех.

Голуби — ключевой символ фильма — были привезены в Междвежьегорск специально из Москвы. Птицы не должны были бояться камеры и людей, и уже были обучены. Александр Михайлов имел опыт общения с голубями, однако все равно для правильной работы с ними понадобился дрессировщик.