Надо видеть: любимые фильмы Эдгара Райта

 

С гордостью заявляю, что я — большой поклонник Брайана Де Пальмы. В 70-е годы его стиль значительно отличался от таких режиссеров, как Стивен Спилберг, Джордж Лукас и Мартин Скорсезе, и этому есть объяснение. Его фильмы требовали, прежде всего, созерцания формы. Даже не самые сильные работы Де Пальмы отмечены печатью гения, а его лучшие картины — это образцы чистого кино. В их числе — «Прокол». В этом фильме нет ни одного лишнего кадра. Де Пальма создал аудиовизуальный триллер, где использовал стедикам, полиэкран, зональные линзы и различные сложные оптические эффекты, которые делают историю более захватывающей. Некоторые режиссеры — это прекрасные рассказчики, которые при этом никак не обозначают свое авторство, но Де Пальма, подобно Альфреду Хичкоку, манипулирует аудиторией в своем узнаваемом стиле.

 

Когда я впервые посмотрел «Бразилию» в конце 80-х годов, у меня было ощущение, будто меня сбил грузовик. Это такое сильное и смелое высказывание, столь радостное в своем эскапизме и одновременно столь сокрушительное в своем нигилизме, что мой подростковый ум разорвало в клочья. Я не совсем понимал смысл увиденного, но аналогов у этого просто не было. Впрочем, ничего подобного «Бразилии» не появилось до сих пор.

Кадр из фильма «Скромное обаяние буржуазии» (1972)

Я рос в английской провинции, и мечтать о видеомагнитофоне не приходилось. Поэтому мой доступ к мировому кино ограничивали четыре канала. Серджио Леоне и Жак Тати были теми немногими европейскими режиссерами, с которыми я успел познакомиться в подростковом возрасте. Во время учебы в колледже я узнал о сюрреализме. Увидел «Андалузского пса» и «Золотой век» Луиса Бунюэля. Но его любимым фильмом для меня стало «Скромное обаяние буржуазии». Смотреть его — захватывающая, хоть и не для всех выполнимая задача. У Бунюэля дьявольское, провокационное чувство юмора и тонкий ум. И, между прочим, «Скромное обаяние буржуазии» напрямую повлияло на «Монти Пайтон».

Хоррорами я увлекся в очень раннем возрасте. Зная об этом, отец часто рассказывал мне о фильме, который он считал величайшим хоррором в истории. Черно-белое французское кино, «по-настоящему кровавое», как он утверждал. Отец рассказывал сюжет: история о сумасшедшем хирурге, который пытается восстановить лицо своей дочери, попавшей в аварию, уродуя других девушек. Каждый раз отец вспоминал все новые детали, так что я был убежден, что это самое страшное и великое кино в мире. Но, к сожалению, отец не мог вспомнить название фильма. Мне долго не удавалось опознать картину, и только годы спустя я наконец узнал, что это «Глаза без лица». Я посмотрел фильм с отцом и, конечно, согласился, что это выдающееся кино.
 

 

«Голова» — мой любимый фильм с участием музыкантов. Конечно, есть «Вечер трудного дня» с The Beatles, но «Голова» мне ближе, потому что успех картины был своего рода пирровой победой — она ускорила распад The Monkees. Снят фильм Бобом Рейфелсоном, а сценарий написал Джек Николсон. Проще всего описать его так: The Monkees устали от своего телевизионного образа и пытаются вырваться за его пределы. Сегодня «Голова» — классика кино о рок-музыке.

Я монтировал фильм «Скотт Пилигрим против всех» на Шарлотт-стрит в Лондоне. Две ключевые локации «Подглядывающего» были буквально за дверью моего рабочего места. Я видел картину раза два-три, но работая там же, где его снимали, решил пересмотреть на большом экране. Картины Майкла Пауэлла всегда производили на меня впечатление, но в тот раз эффект был особенно жутким. Даже понимая, что фильм — это выдумка, я с опаской стал ходить по улицам, где его снимали. «Подглядывающий» заставляет задуматься о темных делишках и страшных секретах, которые люди держат за закрытыми дверями.

 

Шедевр Уэса Андерсона, сияющий сегодня так же ярко, как и тогда, когда он только вышел. Статус культовой классики подтверждается огромным числом фильмов, клипов, рекламных роликов и телешоу, сделанных под очевидным влиянием «Академии Рашмор».

 

«Самурай» — фильм, к которому я возвращаюсь снова и снова. Как и в любом минималистичном кино, чем меньше оно заявляет, тем больше хочется его исследовать. Влияние этого фильма Жан-Пьера Мельвиля можно обнаружить много где. Например, в «Водителе» Уолтера Хилла, в «Леоне» Люка Бессона или в «Драйве» Николаса Виндинга Рефна. Даже несколько сцен моих «Типа крутых легавых» заимствованы из «Самурая». Мельвиль взял классический для японской культуры образ героя-одиночки и «поженил» его с гангстерскими драмами 40-х, а в итоге открыл эпоху нео-нуара. А еще картина потрясает тем, как мало в ней диалогов.   

 

В этом фильме, как и в «Аэроплане», «Американском оборотне в Париже» и «Воспитании Аризоны», я знаю каждую строку. Как режиссер, который начинал с телевизионных комедий, могу подтвердить, что «Это Spinal Tap» — «настольный» фильм любого комедийного сценариста, актера и постановщика моего поколения. А то, что играют в нем американские актеры, изображающие английский акцент, только делает картину ироничнее. В общем, трудно переоценить значение этого фильма. Он стоит в одном ряду с «Житием Брайана по Монти Пайтон». По сути, это часть культурного кода, помогающая определить перспективы творческого сотрудничества. Или вам нравится «Это Spinal Tap», или с вами даже не стоит разговаривать.

 

Я большой почитатель Николаса Роуга, а «Обход» и «А теперь не смотри» считаю образцами лучшего монтажа в истории кино. Приемы, использованные в этих фильмах, впечатляют даже сегодня. «Обход» — чистая кинематографическая поэзия. Кадры здесь рифмуются друг с другом, рождая по-настоящему гипнотический эффект. В фильме просто фантасмагорический массив изображений, но при этом он сложен в структуру, рождающую гениальный смысл. И «Обход», и «А теперь не смотри» начинаются своего рода увертюрами, задающими тему. Первые пять минут «Обхода» говорят вам все, не говоря ничего — перед нами захватывающий коллаж и одна из величайших открывающих сцен. И что еще лучше — остальной фильм ей соответствует.

Наверное, не очень круто признаваться, что ты не понял фильм, который считается культовым. Но это лучше, чем делать вид, что ты «въехал» в картину, когда на самом деле это не так. «Двухполосное шоссе» Монта Хеллмана для меня как раз такая загадка. Нет другого фильма, который я смотрел бы больше раз, чем этот, пытаясь разгадать его смысл. Да я даже специально ездил на шоссе 66, где проходили съемки. Но все равно я вынужден констатировать, что это кино остается для меня нерешенной головоломкой. Но то, что я говорю о «Двухполосном шоссе», все равно свидетельствует, как глубоко эта картина проникла мне под кожу. И я продолжу исследовать этот фильм, даже если никогда не доберусь до его сути.

Источник: Criterion