Оператор–постановщик Питер Сушицки
До того, как Дэвид Кроненберг превратился – а точнее, как он сам утверждает, мутировал – в уважаемого режиссера, он получил известность как поставщик фильмов в узком жанре под названием боди-хоррор. В основе его ранних историй о метаморфозах, разложениях и болезнях лежит изначальный человеческий страх смерти.
В последней работе Кроненберга, «Звездной карте», режиссер рассказывает об экзистенциальном кризисе, который настигает испорченных обитателей Голливуда: угасающую актрису (Джулианна Мур), испорченного ребенка-актера (Эван Берд), физически и эмоционально израненную женщину (Миа Васиковска).
Как и все фильмы Кроненберга, начиная со «Связанных насмерть» (1988), «Карта» была снята британским оператором-постановщиком Питером Сушицки. Впечатлениями от этой работы он поделился в интервью с Filmmaker.
Кадр из фильма «Звездная карта»
— Я был вовлечен во все это с раннего детства. Мой отец доставал камеры и снимал меня, так что я привык к их звуку и запаху – они пахли кожаными кофрами, в которых их носили. Когда я подрос, отец начал брать меня на съемки. Это было захватывающе. У него была темная комната, волшебная для меня, и я хотел узнать, что там происходит. Иногда он пускал меня на некоторое время, пока я не начинал скучать или мешаться его работе.
— Когда ты стал снимать сам?
— Я был очень молод, когда у меня появилась собственная камера. Я знаю, сегодня в этом нет ничего необычного, но в те времена это действительно было необычно. У меня оказалась коробка Brownie, которая была чем-то вроде «Ford Model T» среди камер – тогда их производили миллионами. Думаю, мне было лет пять или шесть, когда она у меня появилась, у меня все еще есть фотография родителей, сделанная с низкого угла, такой точки зрения маленького ребенка.
— Походы в кино были важной частью твоей молодости?
— Походы в кино были довольно редки, но я помню первые два фильма, которые я посмотрел в кинотеатре. Оба они были мультфильмами от Walt Disney: «Дамбо» и «Пиноккио». А самый первый фильм, был, кажется, фильм Чарли Чаплина, который мы посмотрели дома. В мой день рождения отец попросил у коллеги небольшой проектор – думаю, девятимиллиметровый – и небольшую коллекцию фильмов, чтобы показать детям короткометражки Чарли Чаплина. Они остались со мной на всю жизнь.
Оператор–постановщик Питер Сушицки
— Ты учился в парижском Институте кинематографии ИДЕК на рубеже 1960-х. Какой была атмосфера в Париже в то время, каким был взрыв французской новой волны?
— Это было захватывающее время! Фильмы новой волны как раз начали выходить, когда я был там. Это было просто правильное время, именно тогда я увидел «Хиросима, любовь моя» (Hiroshima Mon Amour), которая, казалось, нарушила все правила монтажа и использования пространства.
— Как ты начал работать с Дэвидом Кроненбергом?
— Дэвид только что завершил «Муху» (The Fly), ему требовалось сменить оператора-постановщика (Марка Ирвина – прим. tvkinoradio.ru) – джентльмена, который снимал его фильмы, а потом покинул Торонто, решив попытать счастье в Лос-Анджелесе. У Кроненберга был короткий список из четырех или пяти человек, с которыми он собирался встретиться, и мне посчастливилось оказаться в этом списке. У нас сразу все пошло хорошо, мы стали друзьями и коллегами.
— Вы работаете вместе более 25 лет. Кроненберг изменился как режиссер за это время?
— Когда я впервые встретил его, он снимал довольно необычные темы, но подходил к ним классическим образом: общий план, средний план и несколько крупных планов для каждой сцены, закрывая ее с разных сторон. Медленно, год за годом он становился все более экономным. Когда мы добрались до «Звездной карты», планов стало очень мало, порой один-два за сцену. Это такой вызов самому себе – работать минималистично, насколько это возможно.
Оператор–постановщик Питер Сушицки
Мы никогда не снимали всю сцену от начала до конца. Дэвид был абсолютно уверен в том, какая часть нужна будет при монтаже, так что мы снимали только этот кусок. Просто делали один или два дубля, что ставило актеров в тупик, когда они осознавали, что мы не будем переснимать. В своей вежливой и дружелюбной манере Дэвид всегда одинаково отвечал на вопрос о том, должны ли мы сделать еще один дубль: «Нет, я очень доволен этим». Он такой режиссер, который совсем не делает поясняющих кадров. Всегда идет напрямик к смыслу сцены. Так что если я и вижу потрясающий кадр, но он не служит непосредственной цели, он скажет: «Ну, может быть ты сможешь убедить меня снимать эти кадры, но я никогда не буду их использовать».
— Это естественные изменения в стиле или результат необходимости экономить на производстве современных независимых фильмов?
— Я уверен, что одна из причин упрощения нашего подхода кроется в том, что надо было делать все очень быстро. В «Звездной карте» было самое сжатое расписание из всех, что были у нас с Дэвидом до этого. Когда мы впервые начали работать вместе, над «Связанными насмерть», у нас было 12 недель. Для работы над «Картой» у нас было только 30 дней, но мы уложились в 29! Сейчас мир совершенно изменился для производителей независимых фильмов. Это всегда было трудной задачей, но я уверен, многие из моих коллег работают и в более сжатые сроки.
Кадр из фильма «Звездная карта»
— Это значительно более сжатый график, чем был у вас с М. Найт Шьямалан на съемках «После нашей эры» (After Earth). Тебе нравится работать над меньшим метром после таких фильмов?
— Оба опыта принесли мне удовольствие, но я должен сказать, что это совершенно разные вещи. На таких фильмах, как «После нашей эры», ты не можешь отделаться от ощущения «машинного производства». Работать с Дэвидом – более интимное чувство, вся команда – небольшое количеством людей, нет ничего лишнего, вроде звездной болезни или самоунижения. Все направленно на получение лучшего материала непосредственно через объектив, на сенсор и затем на экран.
— Ты был одним из первых операторов-постановщиков, использовавших Sony F65 для съемок художественных фильмов («После нашей эры»). Каким был переход на F55 для «Звездной карты»?
— Я бы никогда не выбрал эту камеру! Я бы предпочел снимать на ALEXA в RAW, но мне казали, что из-за низкого бюджета съемка в RAW будет обходиться слишком дорого. Пришлось снимать в ProRes. Мне никогда не приходилось снимать в ProRes. Он оказался неплох, но не на столько универсален, как RAW. Мне сказали, что финансово мы бы потянули съемку в RAW на F55. Но никогда не вернусь к этой камере, честно говоря. Не хочу обидеть Sony. Из F65 у них получилась прекрасная камера, но 55 постоянно добавляла мне проблем. Основной была цветопередача, насыщенность зеленого и красного, что требовало большой работы в пост-продакшене. Казалось, что даже при обесцвечивании красного мужчины актеры все еще с помадой на губах. Так что в пост-обработке мне приходилось отдельно заниматься их губами. Это надоедает, не должно быть так. Другой проблемой стало легкое ощущение «электронности».
Во время съемок фильма «После нашей эры»
— Ты выбрал объектив Panavision PVintage, оснащенный линзами Ultra Speed Prime, для съемок «Карты», чтобы избавиться от этого ощущения «электронности» картинки?
— Да, я выбрал его, чтобы убрать часть резкости изображения. Думаю, это основная моя реакция на цифровую фотографию, которую я люблю. С тех пор, как я снял первый фильм на цифровую камеру, не хочу возвращаться к пленке. Но цифровая съемка безжалостно резка, так что выбор объектива, который будет мягче многих современных, это то, чем мне приходится заниматься постоянно. Пленка может выглядеть великолепно, но отснятый материал оцифровывают для дальнейшей обработки, так что я чувствую, что стоит снимать сразу в цифре. При этом у цифровой съемки все еще есть недостатки. Например, кошмарный видоискатель. Еще не встречал лучше, чем оптический на пленочной камере. Надеюсь, что появится видоискатель с миллионами и миллионами пикселей. Но сейчас оператору-постановщику нужно смотреть в монитор, и это проблема, потому что, если ты хочешь снимать сам – а я хочу, – то приходится спрыгивать с тележки и идти проверять картинку.
— «Звездная карта» очень строг по стилю: длинные сцены, минимальный охват кадра, ограниченные движения камерой. Когда «родилось» такое видение – в самом начале или на съемочной площадке?
— У Дэвида действительно было что-то вроде списка кадров в голове. Но он оставляет место для импровизации непосредственно во время работы, и я делаю то же самое. Конечно, у меня есть какой-то план, как я буду ставить свет в интерьере, потому что мне нужно заказать оборудование. Но я никогда не бываю окончательно уверенным в том, что я буду делать, пока не начну это делать. Нам с Дэвидом не требуется много времени на обсуждение сцен. Мы вместе смотрим репетицию, а после – быстро договариваемся. Надеюсь еще раз поработать вместе с ним.
Кадр из фильма «Звездная карта»
— В одном из недавних интервью Кроненберг сказал, что собирается начать писать романы, вместо того чтобы снимать фильмы.
— Он рассказывал мне, что не уверен, что хочет снимать еще один фильм, что предпочтет написать роман. Посмотрим, будет ли он скучать по миру кинематографа или нет. Сейчас я сосредоточен на том, чтобы найти другой фильм, который мне хотелось бы снимать, и над выпуском своего фотоальбома Naked Reflections. В нем смесь моей уличной фотографии, которой я занимался в последние годы, но большая его часть приходится на серии черно-белых снимков в стиле «ню», сделанных ранее.