В это время ученый (Морган Фриман), специализирующийся на изучении мозговой активности человека, рассказывает о том, что наш мозг работает лишь на 10% процентов, но что будет, если мы заставим работать серое вещество на все 100, он и представить себе не может. Внезапно появившаяся перед ним Люси даёт ему живую картину, что случается, когда КПД человеческого мозга достигает полного заряда.
Фото: Елена Горбачева
— Поздравляю вас с грандиозным успехом вашего нового фильма. Мне показалось, что в «Люси» много цитат из ваших фильмов и мирового кинематографа…
— Спасибо, но, наверное, вы увидели что-то, что я сделал бессознательно… О каком конкретно отрывке идёт речь?
— Нет, я говорю не об одной какой-то сцене, а вообще. Я читал в одном из ваших интервью, что «Люси» начинается, как «Леон», продолжается, как «Начало», и заканчивается, как «Космическая Одиссея: 2001»…
— Ах, теперь я понял, что вы имеете в виду. Нет, сознательно я не делал никаких вставок и никаких параллелей. Перед тем, как читать законченный сценарий, я сделал небольшую пометку для себя и ни для кого другого. Я просто хотел затронуть три темы, посмотреть на «Люси» с трёх разных углов. Я хотел увидеть, как мой фильм затрагивает важные для меня даже не референсы, а тематические направления. А именно: «Леон», «Начало» и «Космическую Одиссею».
— Почему ваш фильм начинается с первобытного человека, как у Кубрика?
— Несколько лет назад учёные нашли кости первобытной женщины, с помощью компьютера они воссоздали её модель и назвали её Люси. Её рост был примерно 1 метр 20 см. Я очень хотел увидеть тех, кто создал эту модель. Мы встретились, и они создали специально для меня ещё один прототип первобытной Люси. Она стоит у меня в офисе и смотрит, когда я работаю. Это и послужило для меня вдохновением.
— Тотальным изменением в жизни Люси стал случайный выброс в её организм огромной дозы наркотиков. Чем вы вдохновляетесь?
— (смеётся) Я буду идеальным человеком для экспериментом. Я не пью, не курю, никогда не употреблял наркотики. Поэтому я аномалия. Когда я был маленьким, я жил в Хорватии, Греции, Тунисе, потому что мои родители были дайверами-инструкторами, и у меня не было игрушек, которые были доступны другим детям. Если бы мне нужно было играть, я создавал сам себе эти игрушки. Я брал два камня, какую-то деревяшку и играл с ними в ковбоев, представлял себе космические корабли. Именно так начало расти и развиваться моё воображение. Мне даже повезло, что у меня не было настоящих игрушек.
Люк Бессон / Фото: Елена Горбачева
— Да, конечно. Но там у героя мозг развивался с 10% до 12%. И главной мотивацией этого персонажа было заработать много денег, поэтому он очень далёк от Люси. Тем более, что я начал придумывать сценарий «Люси» более 10 лет назад, а «Области тьмы» появился совсем недавно.
— 10 лет назад? Почему так долго вы вынашивали этот сценарий?
— Я просто использую 2% своего мозга. Поэтому так долго. (смеётся) На самом деле, я чувствовал, что это очень важная для меня тема, поэтому я долго её разрабатывал, чтобы это было и весело, и в то же время с философским подтекстом. Это не так просто соединить два элемента: смешное и серьёзное.
— Люси, получив неограниченные возможности, могла бы остановить все войны на планете, изобрести что-то невозможное, вроде вечного двигателя, установить контакт с внеземной цивилизацией. Но она этого не делает.
— А почему Бог не остановит войну? Люси поняла жизнь во всём её объёме и передала знания дальше. Она не принимает решения, не оценивает, кто хороший, а кто плохой. Она поняла смысл жизни. Именно этим каждый из нас должен заниматься.
— Во многих ваших фильмах главные героини — сильные женщины. Почему?
— Женщины правят миром — это факт. На самом деле, я просто пытаюсь придумывать хороших персонажей. Я просто пытаюсь писать про хороших мужчин и хороших женщин. Но мне больше нравится писать и снимать про дружбу. Например, «Голубая бездна» — это кино про мужскую дружбу. «Леон» — это фильм о дружбе мужчины и маленькой девочки, которая не была очень сильной, потому что окружающая действительность была сильнее, чем она. В 80-е годы была мода на фильмы про сильных мужчин с огромными мускулами, вроде «Терминатора». В них женщина говорила писклявым голосом: «Когда же ты вернёшься?». Мне кажется интересной тема о слабости мужчин и о сильных сторонах женщин. Как по-русски будет «ахиллесова пята»? «Piatka»? Вот без этой «piatka» история становится неинтересной. Мужчина неинтересен без маленьких слабостей.
— В ваших фильмах всегда снимаются потрясающие женщины и удивительные актрисы. Часто они становятся вашими музами. Как вы их выбираете?
— Давайте так. По порядку. У нас сначала появляется сценарий. В этом сценарии есть персонаж. Нужно найти лучшую актрису, которая сыграет этого персонажа. Иногда я встречаюсь с актёрами и актрисами, которые могли бы его сыграть, но я не чувствую, что они идеальны для героя, которого я создал. Я думаю: «Может ли человек перевоплотиться в этого персонажа?». Это единственная мотивация, по которой я набираю актёрский состав.
— Вы консультировались во время подготовки к съёмкам «Люси» со специалистами в области медицины и науки?
— Иногда я беседовал с учёными, рассказывая свои идеи, и они так полушутя кивали головами: «Да, ты, наверное, можешь так сказать. Хотя на самом деле такого не бывает, так нельзя». Мне казалось, что они слегка обижались на мои идеи. Но ведь это кино! В нём присутствуют и вещи, которые существуют в природе, и выдумка. Мне всё равно было приятно, что учёные помогали мне, показали рамки, внутри которых я мог работать. Были субстанции, которые ограничивали мою фантазию, но были и такие моменты, с которыми специалисты не могли мне помочь. Например, контроль над временем или физической материей. Учёные не могли ответить, потому что у них нет ни доказательства, ни опровержения. Но с ними всегда забавно: когда они разговаривают с людьми искусства, они будто теряются, стесняются, у них не хватает воображения.
— В фильме «Люси» много научных терминов. Что у вас было по физике в школе?
— Я вообще плохо учился в школе. Но если был хороший преподаватель, то я старался. У меня всё зависело от учителя. Школа, в которой я учился, много ставили шоу, спектаклей. Я был сценаристом этих выступлений.
Люк Бессон / Фото: Елена Горбачева
— В вашем творчестве не последнюю роль играют дельфины. Особенно это видно по фильму «Люси».
— Сегодня люди больше заботятся о том, чтобы иметь что-то, чем просто жить, существовать. Мы должны больше думать о том, как жить, как быть счастливым. Мне кажется, что в определённый момент эволюции люди получили возможность работать руками, они начали что-то строить. Как только они начали строить, они поняли, что могут что-то иметь. Момент обладания чем-то пришёл вместе с моментом появления анатомической особенности. А вот дельфины имеют эхолокационную систему, встроенную в их мозг, которая гораздо сильнее и сложнее, чем любая GPS-система. Потребовалось много лет эволюции, чтобы она у них заработала. Мы же со своими руками создали сами себе GPS. Разница между нами и дельфинами в том, что нам нужно платить за GPS, а им — нет. Интересно то, что мы достаточно умны, чтобы создать GPS, но мы такие глупые, что, придумав этот навигатор, мы не можем жить без него. Мы едем по дороге и нудим: «Ооой! Куда мы заехали! Ооой! Где я нахожусь?».
— В фильме ясно прослеживается мысль, что нет ничего важнее времени. Что это означает для вас?
— Нехватка времени — это большая проблема. Наше время на Земле достаточно ограниченно. Мы точно знаем, что придёт день, и мы умрём. Вопрос заключается только в том, как быстро за нами придёт смерть, что мы будем делать с тем временем, которое нам отпущено. У нас нет ответов, поэтому, когда мы говорим: «У нас есть час», — мы не знаем, насколько это много или мало. Например, в масштабе Вселенной миллион лет — это ничто.
— Глядя на то, как вы работаете на площадке, (например, в бонусах на DVD) нельзя не заметить довольно простые приспособления для съёмок. Это экономия или принцип?
— Что касается «Люси», то большая часть бюджета составляла гонорары актёрам. Я думаю, что это целое искусство, когда вместо навороченных камер ты используешь какие-то простые вещи, например, примотать кусочек дерева. Одно дело, когда ты блокируешь целый квартал Парижа на четверо суток, чтобы снять погоню. А другое — когда тебе нужно подснять реакцию актрисы на улице, и тебе нужно быть готовым к импровизации. Например, наша низкобюджетная «Люси» этим летом соревновалась с такими монстрами, как «Стражи Галактики». И очень часто мы выигрывали за счёт простоты.
— Как вам работалось со Скарлетт Йоханссон?
— Скарлетт — очень трудолюбивый человек. Мне очень в ней нравилось то, что в ней нет ничего гламурного, она не болеет звёздной болезнью, у неё нет огромного окружения, которое ходит с ней по пятам. Она нормальный обыкновенный человек, который приходит на площадку, как на работу. У нас было много разговоров до съёмок, мы много обсуждали. Это было очень эффективно.
— Говорят, у неё шикарное чувство юмора?
— Да? Наверное, я был очень сконцентрирован на своём фильме. Возможно, у неё прекрасное чувство юмора, но из-за работы я этого не заметил.
— Как вы работает на площадке? Какие сцены вам даются сложнее всего?
— Я был настолько подготовлен, что у меня не было ничего, про что я мог бы вам пожаловаться. Единственная технически сложная сцена — это сцена погони по улицам Парижа. Это было очень интересно писать, и это было очень скучно снимать. Это очень технологический процесс. Представьте себе: вы снимаете один кадр, в котором машина проехала 20 метров. Переноситесь чуть дальше и снимаете этот же кадр с другой точки. И так пошагово несколько дней эта сцена и снималась.
— У «Люси» открытый финал. Можно ли ждать продолжения?
— Меня часто спрашивают о сиквеле, но я не понимаю, что можно дальше рассказать. А вообще, знаете, у меня двадцать лет спрашивают о продолжении «Леона», но я до сих пор не родил хорошую идею. Если что-то придёт в голову, вы первые об этом узнаете.