— О своих предыдущих картинах вы говорили, как об экспериментах: «Неадекватные люди» — эксперимент на поле ромкома, «Вдребезги» — в области трэш-комедии. В чем экспериментальная составляющая «Все и сразу»?
— Для меня это была попытка объединить стилистики, в которых я уже работал ранее. Хотелось совместить экшн и сюжетообразующую «Вдребезги» с вниманием к персонажам и иронией «Неадекватных людей». То есть «Все и сразу» — это, можно сказать, компромиссный вариант, через который я сделал работу над ошибками предыдущих картин. Одновременно это, наверное, самый консервативный мой фильм. Он драйвовый, но вместе с тем там нет, к примеру, каких-то хитрых операторских решений, мы довольно просто выставляли камеру, свет. Главное для нас было подчеркнуть то, что мы видим в действительности, а не то, что мы взяли из головы. В этом смысле мы всегда ставили себе такое ограничение — это могло произойти или не могло? То, что не могло — мы безжалостно выкидывали.
— Кстати, хотя фильм позиционируется как некое реальное отражение провинциальной жизни, герои картины, пацаны и бандиты, обходятся без ненормативной лексики. Получается, мат вовсе не обязательно сопутствует достоверности и реализму?
— Вы знаете, я перестраховывался, потому что часть финансирования фильма была государственной. Однако меня никто не ограничивал, скорее я сам понимал, что лучше мат не использовать. Скажем так, я смотрел на это с точки зрения налогоплательщика. Как налогоплательщик, я бы не хотел давать деньги кинопроизводителю, который использует мат в фильме. На свои частные деньги он может материться и делать что угодно. А если деньги дает государство, я считаю, должна быть какая-то социальная ответственность, то есть, не должно быть обнаженки, брани, какой-то патологической жестокости. Поэтому мата у меня нет. Да и вообще я считаю, что это запрещенный прием, по крайней мере, в развлекательных картинах. Для какого-то художественного стейтмента, я понимаю, что это часто необходимо — идти на бескомпромиссные шаги. Но в развлекательном кино этого можно избежать. Тем более что отсутствие мата, на мой взгляд, только расширяет реноме режиссера. То есть, можно сказать, что он добился желаемого эффекта, не прибегая к шокирующим, «грязным» методам. Матершинное слово с экрана, конечно, тут же вызывает шквал эмоций. Поэтому мат, мне кажется, дает слишком легкодобываемую реакцию.
На съемках фильма «Все и сразу»
— У зрителей и у критиков «Все и сразу» вызывает воспоминания о «Реальных пацанах» и одновременно о «Грузе 200». Как вы относитесь к таким противоречивым ассоциациям и были ли у вас эти референсы, когда вы работали над картиной?
— Ну, ассоциации у зрителя всегда же рождаются. Не только потому, что режиссер намеренно хотел сделать что-то похожее на тот или иной фильм, но и просто из-за того, что совпадает тематика, стилистика, проблематика и так далее. На «Реальных пацанов», скажу честно, я не «подсел» — я вообще трудно «подсаживаюсь» на сериалы. Я, конечно, видел пару серий, но уровень условности и гипертрофированности меня там не устроил. Так что не могу сказать, что этот сериал как-то повлиял на меня. А вот «Груз 200», думаю, следует из самой заявки, которую написал Роман Углеватый. Там был дух Алексея Балабанова и Гая Ричи, с обилием насилия, грязи, в общем, черным-черно там было (смеется). Моей задачей, на самом деле, было избавляться от духа Балабанова, а не добавлять его. Но некоторые мотивы, конечно, остались, иначе бы получилась романтическая комедия, а у нас все-таки больше криминальный жанр. А так Балабанова я, конечно, очень люблю, и какие-то моменты могут у меня проскакивать просто на подсознательном уровне.
— Ваши картины примечательны яркими актерскими образами. С какими критериями вы подходите к выбору исполнителей ролей?
— Критерии всегда одинаковые. Сначала я смотрю по типажности. Затем узнаю, насколько человек занят, может и хочет. И после мы начинаем как-то профессионально работать.
— Во «Все и сразу» большинство ролей исполняют молодые актеры и дебютанты. Не смущало ли вас отсутствие известных имен, и важно ли вообще, на ваш взгляд, для зрителя наличие звезд в картине?
— Нас ничего не смущало, поскольку у нас был небольшой бюджет, в который мы укладывались и при этом знали, что почти в любом случае мы скорей всего отобьемся. В этом преимущество малобюджетного кино. А что касается звезд, то с ними всегда сложно. Они выносят мозг на съемках, выносят мозг своими графиками и так далее. Да и никто ведь не дает никаких гарантий. Может эта звезда лишь номинально звезда, а реальную аудиторию в кинотеатр она не принесет.
На съемках фильма «Все и сразу»
— А к слову о бюджетах. По вашему опыту, ограниченность в средствах — это стимул или скорее помеха?
— Это абсолютно индивидуально. Это как сказать, является ли подспорьем или наоборот ограничивающим фактором то, что режиссер одноглазый (смеется). Если это позволяет ему фокусироваться, собирать себя в кулак, дисциплинироваться и четко работать — то это подспорье. Ну а если он привык к большим бюджетам и без них ни хрена не может сделать — то, конечно, обременение.
— Каждая ваша картина представляет собой ту или иную разновидность комедии. В чем для вас привлекательность комедийного жанра?
— Комедийный жанр меня привлекает тем, что он востребован. Если ты позиционируешь фильм как комедию, ты автоматически оказываешься в гораздо более выгодной ситуации и в плане привлечения денег, и в плане нахождения аудитории. С драмой все намного сложнее, там надо чем-то другим захватывать, если у тебя нет комедийных «костылей». Для меня комедия — это возможность протолкнуть какие-то свои более важные идеи. То есть содержание — первостепенно, а комедийная форма — просто способ завуалировать свой посыл, чтобы люди не подумали, что я морализатор. Но была бы у меня возможность делать вот что угодно, я бы бросился, наверное, во все тяжкие — снимал бы и фильмы ужасов, и драмы, и все остальное бы с удовольствием пробовал. Военное кино бы только не делал. Но в текущей конъюнктуре лучше не рисковать и не подставлять себя и инвесторов. Поэтому я опираюсь на комедию, как бы заранее перестраховываясь.
— Как думаете, почему одни видят в вас режиссера мейнстрима, в то время как другие — арт-хаусного автора? И ставите ли вы себе такую цель выдерживать баланс между арт-хаусом и мейнстримом?
— Да, вы знаете, сколько людей, столько и мнений. Кто-то считает, что я бездарный, а кто-то восхищен тем, что я делаю. Думаю, все зависит от личных качеств человека, выносящего суждения, и от обстоятельств его жизни. Кому не нравится — тот пусть не смотрит, кому нравится — смотрит. Для этого же и делаются титры типа «От создателей “Неадекватных людей”», чтобы была какая-то преемственность и узнаваемость. А что касается арт-хауса и мейнстрима — я и то, и другое кино люблю. В моем понимании, как бы банально это ни звучало, есть качественное и хорошее кино и там, и там. Арт-хаусность мной достигается, наверное, камерностью того, что я делаю. Так происходит, потому что денег не хватает, кино малобюджетное. Плюс для меня очень важна авторская позиция. Ни перед какими продюсерами я не буду прогибаться во имя пустых хэппи-эндов. Ну и второй смысловой слой, который возникает в фильмах, тоже добавляет арт-хауса.
— А с чем, как вы думаете, связано то, что у нас все больше становится авторов, предпочитающих, как и вы, работать независимо в малобюджетном кино, вместо того, чтобы встраиваться в систему студий?
— Да тут все просто, я думаю. Это связано с желанием людей делать то кино, которое им самим хотелось бы делать, а не то, которое от них требует продюсер.
— А как в дальнейшем на отечественном кино может отразиться эта тенденция и в плане работы кинематографистов, и в плане зрительского восприятия?
— Ну, я не очень понимаю такие глобальные вопросы. Кино в любом случае будет всегда, и оно будет разное — всегда будут плохие фильмы и хорошие, и всегда хороших будет меньше, чем плохих. Кино, как и любое искусство, накапливаемо и никуда не пропадает. Если вы решите посмотреть все фильмы когда-либо снятые, вам жизни не хватит. Поэтому если говорить о зрителе, то ему просто нужно вырабатывать для себя какую-то систему отбора того, что он смотрит, что ему нравится. И не нужно при этом переживать, что там с нашим кино что-то плохо. Если тебе не нравится какая-то тенденция — то можно просто это не смотреть. Если говорить про авторов, то мне запомнился промо-ролик, который на «Кинотавре» крутится: «Не нравится российское кино — снимите свое, которое будет вам нравиться, возьмите ситуацию в свои руки». И в любом случае, фильмов снимается у нас много, возможности для реализации есть, технологии для дешевого кинопроизводства и заявления себя как художника – тоже есть. При желании, в принципе, любое кино сейчас в России можно снять.