«Ёлки 1914» – это, кажется, четвёртый и последний проект компании «Bazelevs» во франшизе новогодних киноальманахов. Во всяком случае, продюсер Ольга Харина считает, что лежащая на поверхности идея снять «Ёлки 2114» не ахти какая оригинальная, а грядущий в январе следующего года спин-офф «Ёлки лохматые» – это отдельная история, и её не стоит ассоциировать со всем киносериалом.
Как бы то ни было, одной из главных и самой романтичной историей в «Ёлках 1914» стала новелла, в которой молодая фигуристка (Катерина Шпица) и сотрудник полиции (Артур Смольянинов) мечтают выиграть международные соревнования по фигурному катанию. Мы расспросили Катерину о подробностях съёмок в фильме, о трудностях игры в исторических картинах и о её отношении к работе «быть Снегурочкой». В последнем вопросе Катерину поддержал Эммануил Виторган, также снявшийся в одном из эпизодов «Ёлок 1914».
— Катя, у тебя на самом деле там коньки какие-то винтажные?
— Да, для пущей достоверности и подготовки к роли ботинки к этим конькам были сшиты в специальной мастерской по эскизам начала века. Осваивать их было непросто. Я привыкла кататься в современных ботинках, и когда я стала на эти «исторические» коньки, было ощущение, что сейчас всё накроется. Там на лезвии вензель спереди, зубцы располагаются в другом месте, и они не такие «зубчатые зубцы», как на коньках, в которых я откатала весь «Ледниковый период». При любом отклонении осанки от вертикали был шанс зарыться носом в лёд и феерически его разукрасить в новогоднем стиле. Но, знаешь… ничего-ничего. Я даже там с собой поборолась и смогла сделать элемент «тройка» в этих коньках. Это было непросто.
На удивление Артур Смольянинов, мой партнёр, поехал чуть ли не сразу, поскольку не был искушён фигурными коньками в течение долгого времени. Я на него смотрела почти с белой завистью: «Какой же молодец! Вот не знал человек лучшего! Сразу взял и поехал!»
— Правда ли что, вам с Артуром ставил танец Илья Авербух? Якобы ради этого он даже пропустил часть Олимпиады?
— Таких драматических подробностей я не знаю. Но да, Илья ставил номера и нам, и другим сюжетным парам. Он сделал работу достаточно быстро. Было всего несколько тренировок. Надо иметь в виду, что я с ним отработала почти весь «Ледниковый период», у нас достаточно слаженная команда. Я была «надрессирована» для работы с ним. А Артура так вообще завербовали на Первый канал сразу после съёмок.
— Получается, что в этом году вышло, кажется, три исторических фильма с тобой…
— Да, но вот… Лично я чувствую большой груз ответственности в отношении передачи исторического контекста, чтобы всё, что я делаю, было правдивым. Надо создать внутри себя легенду, которую зритель, может быть, не увидит и не прочтёт. Но когда ты для себя её создашь, то, как мне кажется, начинаешь излучать правду. Простой пример: я всегда была только «за», если предлагалось аутентичное, соответствующее эпохе нижнее бельё. Прежде всего корсет. Но я не билась за корсет в «Ёлках», потому что он очень ограничивал бы движение на льду. Я вообще сомневаюсь, что в то время барышни носили на катке корсеты.
В таких фильмах испытываешь не только ответственность, но и огромное удовольствие. Это невероятно любопытно – ментально путешествовать во времени. Я благодарна своей профессии и судьбе, которая даёт мне такие роли. После «Ёлок» меня часто спрашивают, что бы я делала, если бы жила в 1914 году? Побежала в какие-нибудь подпольные кружки, чтобы слушать поэтов, ходила бы на выставки! Какое количество великих людей я могла бы увидеть! Это будоражит, это заряжает. Когда тебе интересно – зажигаешься, и внутренняя энергия помогает быть правдивым. Главное – не перегибать.
— У меня вопрос и к Кате, и к Эммануилу Гедеоновичу Виторгану. Я не знаю ни одного актёра, которого бы минула чаша стать на Новый год Дедом Морозом или Снегурочкой. А что у вас?
Виторган (Кате): Можно я расскажу?
Шпица: Конечно.
Виторган: Вы прямо угадали с вопросом, потому что, на фоне съёмок в «Ёлках», я всё время вспоминаю эти истории, но никак не удаётся их рассказать. Ещё будучи пионерами, мы все играли Петю, Машу, Васю на утренниках. Попозже пошли Деды Морозы. Например, в Ленинграде в Шереметьевском дворце мы как-то «играли ёлку». Я был ещё студентом театрального института, совсем молоденький, первый курс, надо было зарабатывать деньги. У нас было по восемь «ёлок» в день. Кажется, одна «ёлка» стоила тогда шесть пятьдесят. Но важно не это, а то, что «Шереметьевская ёлка» – это огромный дворец, тысячи детей. Первое представление, мы все собрались, а Деда Мороза нет. Ждём. И вот его привозят: я надеюсь, люди старшего поколения помнят такого актёра Сергея Филиппова. Очень смешной славный человек. Привезли его после Нового Года, то есть это первое января, десять утра. Он в неважном состоянии, попросил, чтобы его посадили под ёлку. Что мы и сделали. Короче говоря, открываются шикарные двери зала Шереметьевского дворца, врываются десятки, сотни, тысячи детей. Стоит ор, крик. Вдруг все видят Деда Мороза под ёлкой, который поднимает руку, чтобы его услышали. Все останавливаются в недоумении. Тишина. Дед Мороз говорит: «Дети, если бы вы знали, как у дедушки болит голова…» И все дети, будто по команде, берутся за руки, на цыпочках идут вокруг ёлки и шёпотом: «В лесу родилась ёлочка…» Вот так бывало.
Шпица: У меня таких классических историй не было, чтобы по-настоящему быть Снегурочкой, пойти с Дедом Морозом поздравить детей. Ну, не вышло. Но один раз я всё-таки побывала Снегурочкой. Это был корпоратив, кажется, 2006 год… Когда мне предложили эту работу, я уже около года не снималась после своей первой картины «Адам и превращение Евы». Помню, было очень жарко. Честно говоря, дала себе слово в тот вечер, что использую все свои резервы, буду идти к своим целям, чтобы мне ни-ког-да не пришлось больше работать Снегурочкой ради пропитания.
Зато теперь я готова быть Снегурочкой, нарядиться ради своего сына, пойти к друзьям, переодеть кого-то в Деда Мороза, порадовать людей! Лишь это было для того, чтобы сотворить добро, а не из-за денег!