Мне тоже, как и многим, хочется вспомнить сцены из фильмов Данелия, уже проникнувшие в генокод всех живших в некогда существовавшей стране и живущих сейчас по всему миру. Это и босоногая девушка с парнем под дождем, и вертолет, прикованный цепью, и многое другое, о чем будут говорить на всех федеральных каналах.
Но я хочу написать несколько другое.
Георгию Николаевичу как режиссеру и как сценаристу поразительно удавались финалы. Никогда ни в одной своей ипостаси мы больше не увидим такого искреннего и такого настоящего Никиту Михалкова, как в завершающей сцене «Я шагаю по Москве». Никогда никто не смог повторить пронзительность финала «Афони» с прекрасной Евгенией Симоновой («Афанасий! Мне кто-то позвонил, я подумала, что это — вы…»). Мизандари в телефонной будке для международных переговоров. Дядя Вова и Скрипач, синхронно приседающие «ку!» мимо проезжающему трактору.
На съемках фильма «Афоня» (1975) / Фото: Анатолий Ковтун / ТАСС
Да что там… Один только взгляд Натальи Гундаревой в предпоследней сцене «Осеннего марафона» стоит всех денег, потраченных на многочисленные слезоточивые драмы и у нас, и у них.
Он ушел от нас на таком же финале. Спрятавшийся, понимающий свою роль в сегодняшнем дне. В отличие от своих многочисленных коллег, которые снимали и снимают кино словно для того, чтобы услышать дифирамбы в свою честь от ближних, не представляя, что от них на самом деле ждут (или уже давно не ждут) там, по ту сторону телевизора.
Режиссер Георгий Данелия / Фото: Наталья Колесникова / ТАСС
Гия, как его, судя по рассказам, звали друзья, прожил большую часть своей жизни, глядя из окна своей квартиры на Чистых прудах, и слишком хорошо знал действительность, чтобы высказываться о ней.
Буквально несколько дней назад какой-то из политдеятелей в одном из орущих ток-шоу случайно выдал фразу из фильма «Тридцать три», сказанную персонажем Евгения Леонова («А вы бывали за рубежом?» — «Да, в Польше, Чехии и в Германии». — «Туристом?» — «Нет, в пехоте»), за подлинную.
Кадр из фильма «Тридцать три» (1965) / Фото: «Мосфильм»
Самое важное в Данелия как человеке — он знал формулу про «каждому отпущено». Он понимал свое место в искусстве «отсюда и досюда». В последние годы Георгий Николаевич записывал и оформлял в книги и печальные истории из своей собственной жизни и так редко появлялся на публике.
Я не собираюсь безоговорочно хвалить творчество Данелия. У него, как и многих режиссеров своего времени, были провалы и ужасные непопадания в восьмидесятые, в тогдашнюю конъюнктуру и запросы времени. Было непонимание: почему раньше этот сюжет, как сейчас модно говорить, «заходил», а сейчас — нет. Даже фильм «Кин-Дза-Дза!» в 1986 году был не понят ни зрителями, ни чиновниками, и только сейчас он официально носит статус культовой картины времен начала перестройки.
Кадр из фильма «Кин-дза-дза!» (1986) / Фото: «Мосфильм»
Есть один страшный журналистский штамп, фраза, пошлость которой выводит меня из себя: «С [ним / ней] ушла целая эпоха». Ребята! Как может уйти эпоха с человеком, если он был и остается с нами несмотря ни на что? Потеря — да, страшная невосполнимая потеря, но никак не эпоха, не водораздел.
С ушедшим Олегом Табаковым многие пережили и до сих пор переживают трагедию, но дело его не пропало. Как оказалось, спустя год, есть целая настоящая школа учеников, которые сейчас нарасхват, и метафизическая школа его мастерства осталась, растет и видоизменяется, как подобает живому существу. На умении Рязанова работать с актерами высшей пробы и находить в известных артистах неожиданные нюансы учатся сотни студентов киновузов страны. От частого просмотра картин Марлена Хуциева, наоборот, растет понимание, что это был за мастер, и от этого даже у самых безнадежных пессимистов появляется желание работать, снимать и сниматься, писать стихи и петь песни.
Режиссер фильма Георгий Данелия (справа) и оператор Вадим Юсов на съемках фильма «Паспорт» / Фото: Б.Двалишвили / ТАСС
Для гениальных артистов и учителей нет понятия «ушла эпоха», как нет и границ у какого-то коллективного творческого периода. По моему личному и спорному мнению должен быть только вопрос: что каждый из них оставит после себя?
От Данелия осталась точно распознаваемая интонация, которую находят сейчас молодые — но редкие — режиссеры. Моя преподавательница по сценарному мастерству Наталья Рязанцева (первая жена Геннадия Шпаликова, автора «Я шагаю по Москве») часто повторяет своим студентам: «Хочется лирической комедии, но ее у вас нет».
Режисеер Георгий Данелия на съемочной площадке / Фото: Николай Малышев / ТАСС
Но хочется поспорить: как нет? Стоит только посмотреть, как тонко работают молодые режиссеры Жора Крыжовников, Карен Оганесян, Роман Прыгунов (с не столь однозначными, но все же явно подсмотренными у Данелия образами), Михаил Сегал и еще многие постановщики, которые оглядываются не на западные шаблоны, а на наши фильмы. Наши, постепенно становящиеся символами, но не эпохами или статуями, а знаками того, что у нас, как бы ни хотелось хейтерам, есть российское, современное кино, за которое не было бы стыдно ни Эльдару Александровичу, ни Олегу Павловичу, ни Марлену Мартыновичу… Ни Георгию Данелия.
Когда я только узнал о смерти Георгия Николаевича, я тут же, не думая, позвонил человеку, который знал творчество Данелия, кажется, лучше всех на свете из молодых режиссеров. Нашему большему приятелю и товарищу Андрею «Жоре Крыжовникову» Першину (скажем, довольно хорошо известен тот факт, что в ночь перед первым мотором каждого нового фильма он пересматривает «Афоню»). И вот что он сказал:
«Георгий Данелия — мой учитель, хотя вживую я не взял ни одного урока. Но десятки раз, пересматривая его „Афоню“ или „Слезы капали“, „Мимино“ или „Кин-Дза-Дза!“, я учился, и не только режиссуре, но и человеческой мудрости, такой простой и такой трудной. Он ушел, но останется навсегда — потому что его истории вечны».
Как известно, почти в большинстве фильмов Георгия Николаевича звучит песня «На речке, на речке…» вне зависимости от того, где происходит действие. На прощании с Данелия я не буду слушать похоронный марш, в голове у меня будет звучать «Марусенька».
Обложка: режиссер Георгий Николаевич Данелия / Фото: Николай Малышев / ТАСС