— Для меня удивительно то, что вы сейчас сказали. Раньше, если и говорили об уникальности французского кино, то, скорее, это был разговор о «новой волне». Сейчас чаще говорят о разнообразии жанров во французском кино. Есть то, что вы все видели – развлекательные фильмы. Например, «Такси». Но есть и фильмы Франсуа Озона, Годара. Это всё очень разное кино. Так что мне приятно, что вы сказали о французских фильмах. Возможно, дело в том, как играют актёры. Или натура. Мне, наоборот, трудно со своей точки зрения сказать: французский тот или иной фильм или нет.
— Я знаю, что вы следите за российским кинематографом. Вы можете указать, чем русские фильмы выделяются среди других?
— Я смотрел последние фильмы Сокурова, Германа, Михалкова. Мне кажется, что в российских фильмах герои очень… физические, объёмные. Грубые. Очень густые. В них много всего переплетено. В фильмах других стран мы, чаще всего, этого не замечаем. Отличия в том, как играют актёры, как их снимают. И ещё, и это очень важно, в России другая музыкальность языка, ритм. Я недавно посмотрел фильм Андрея Звягинцева «Левиафан». Я был просто потрясён.
— А вы в курсе, что оригинальную версию «Левиафана» запретили в России? Как устроена цензура во Франции?
— Да нет, в общем-то, цензуры. Есть запрет только на фильмы с призывами к расовой ненависти и нетерпимости. И на картины со сценами, считающимися непристойными. Ну и, конечно, возрастные ограничения, как и во всём мире.
— Ну, мат-то у вас есть?
— Есть, конечно, но это не проблема для проката фильма.
— Ходят слухи, что во Франции не очень любят Бессона. Мол, его компания EuropaCorp популяризовала французское кино, но за счёт снижения качества фильмов до уровня банальных комедий или боевиков.
— Я бы не сказал. Мнения разные. Есть люди, которые любят комедии, есть люди, которым не нравятся франшиза «Такси». Это абсолютно понятно. Если и есть упрёки в адрес Бессона, то это касается того, что он успешен.
— О, да. У нас тоже есть успешный режиссёр, фильмы которого ругают ещё до того, как они выходят на экран.
— То же самое. На самом деле, Бессон продюсирует те фильмы, которые он сам любит смотреть как зритель. Для себя. Я тоже снимаю кино, которое сам бы хотел посмотреть.
— А как вообще получился ваш продолжительный союз с Бессоном? В чём секрет?
— Я не знаю, в чём здесь секрет. Люк и я любим одни и те же картины, мы воспитывались на одних и тех же фильмах, у нас много общего. Мне вообще очень трудно об этом говорить, потому что я и Люк – как братья. Это трудно объяснить словами. Вот вы сами можете объяснить, почему вы дружите с человеком?
— Нет, конечно.
— Ну вот. То же самое касается вопроса, почему вы влюбились в того или иного человека. Вы можете сказать, что она была такая-сякая, но, на самом деле, вы не знаете, почему.
— Но ведь это же не любовь.
— Конечно. Это взаимное уважение. Люк – очень хороший продюсер, потому что он сам является режиссёром. Поэтому, финансируя фильм, он знает перед какими проблемами может столкнуться режиссёр. Множество продюсеров могут найти деньги, но они не знают, как делается кино. Я не знаю, есть ли такое выражение в русском языке, но во Франции говорят, что есть торт с вишенкой. Кино – это, наоборот, вишенка, вокруг которой есть торт. Поэтому все продюсеры думают – зачем эта вишня, мы и так заплатили за торт? В случае с Люком Бессоном ситуация обратно противоположная. Он спрашивает: «Сколько вишен надо?» – я говорю: «Ну, где-то семь». Люк кивает и отвечает: «Пусть будет пятнадцать!»
| На фестивале «Французское кино сегодня», который в этом году проходит в Новосибирске, будут показаны три картины Жерара Кравчика: «Фанфан-тюльпан» (2003), «Героини» (1997), «Конец лета» (1987). | ||