– Какая изначально была идея с этим длинным кадром?
– Идея была готова с самого начала. Юля выходит из окна, забирается в лодку, садится в автобус, залезает на «пожарку», заходит в горящий дом, помогает человеку и танцует.
Мы включаем видео и начинаем покадрово смотреть тот самый отрывок из фильма «Самый лучший день», в котором Юля Александрова исполняет «I Will Survive», начав петь в постели и закончив на улице в танце с массовкой.
– Первая точка, где Юля поет в кровати, – это павильон?
– Нет. Это была квартира, но мы не ставили перед собой задачу – встать из кровати и выйти из квартиры в окно. Нам это было не нужно. Эту первую точку мы снимали в другой день. И мы не прячем здесь никакие склейки. Кадр начинается с того, когда Юля подходит к окну, с 18 секунды.
Здесь камера внутри квартиры, на руках. На 24 секунде, как только актриса выходит в окно, камеру подхватывает человек и вешает на кран. Были разработаны специальные крепления, чтобы повесить камеру одним движением.
Кадр из клипа к фильму «Самый лучший день» / Хрон.: 0.24
– На каком стабилизаторе всё это держится?
– Стабилизатор – MoVI, кран – Russian arm.
– Ладно. Поехали дальше. Юля вышла из окна…
– И дальше, до момента выхода Юли из лодки, её сопровождает кран на автомобиле. С 0.53 по 0.55 камера переходит на руки.
Кадр из клипа к фильму «Самый лучший день» / Хрон.: 0.53
Дальше – руки, и на 1.20 из автобуса камеру вешают на кран.
Кадр из клипа к фильму «Самый лучший день» / Хрон.: 1.20
– Почему нет отражения в стекле?
– Свет так падает. И камера же едет под углом. Поэтому нет отражения. Кран взлетает. 2.07 – это опять руки. И дальше до конца всё – на руках.
Кадр из клипа к фильму «Самый лучший день» / Хрон.: 2.07
– А что с фокусом?
– В машине с краном ехал «фокусник», который держал фокус и экспозицию.
На съемках фильма «Самый лучший день»
Первый дубль мы снимали на узком объективе, это нас не устраивало. Потом поставили двенадцатый. Если еще говорить про технологию, то это был вызов. Мы снимали очень широким объективом. Можно было ужаться и снимать всё на 25 или 35 объектив, и так достаточно плотненько идти. Мы же все время показываем: смотрите, вот люди, вот дом, вот дорога. Чем сложнее задача, тем интереснее ее решать. Когда ты знаешь, что точно сделаешь, в этом нет вызова. У нас не было мысли, чтобы «стяпляпать» что-то и впарить это, как это бывает, к сожалению, у большого количества наших киноколлег. «Сейчас сделаем по-быстрому, с этими актерами, всё прокатит». Нет. Нам хотелось достичь высокого уровня, поэтому столько усилий было вложено.
– Когда вы поджигали дом?
– Мы его зажигали перед командой «мотор». То есть разжигался дом, это требовало какого-то времени.
На съемках фильма «Самый лучший день»
Падающая балка – это тоже не спецэффект, это реальная падающая горящая балка. Мы «заряжали» балку, то есть поджигали. Когда все это разгоралось до средней степени, до пятерки по десятибалльной шкале, мы давали команду. Мы доезжали до этого места за полторы минуты, и Юля входила как раз в тот момент, когда всё горело по-настоящему.
– Как шла фонограмма?
– Колонка была на операторской машине. И были дополнительные колонки в финальной точке, за скорой помощью. То есть музыка все время была в двух метрах от Юли.
– Где сидел ты?
– В операторской машине. У нас было три оператора. (Чертит на листе.) Здесь – один. Вот – второй оператор крана. Здесь – третий оператор, который принимал из автобуса, вешал на кран и здесь с крана снимал.
Схематичное изображение маршрута движения камеры (автор Андрей Першин, он же Жора Крыжовников).
1 – оператор выходит из окна. 2 – оператор входит в автобус. 3 – оператор принимает камеру из автобуса.
– Огонь и взрыв на компьютере рисовали?
– Нет, всё настоящее. Человек, который несет Юлю, это каскадер. Я не представляю себе, сколько там было людей в этой сцене (как нам подтвердили в «Базелевсе», в сцене было занято 300 человек, – прим. tvkinoradio.ru).
На съемках фильма «Самый лучший день»
Моя задача была (смеётся) поставить задачу. Мы поехали в Коломну, нашли частично сгоревший дом, чтобы в него можно было войти, а также поджечь. Мы его перестроили, потому что там, откуда выходит Юля, было окно.
На съемках фильма «Самый лучший день»
Мы прошли в одну сторону, поняли, что не успеваем, в другую, в третью. Наконец, нашли удачный маршрут. Репетировали четыре дня. Сначала была автомобильная репетиция, без артистов, в которой участвовали все машины, автобус, пожарка, мотоцикл. Потратили на это день. Следующая репетиция была с Юлей и каскадером. Полдня репетировали с каскадером, чтобы убедиться, что это возможно, и полдня – с Юлей. Ты видел на «Кинопоиске» ролик? Это был как раз второй день. Следующая репетиция была уже со съемкой, с огнем, с массовкой, с мулатками и так далее. И один день мы снимали.
На съемках фильма «Самый лучший день»
Было сделано одиннадцать дублей, но четыре из них были сделаны не до конца, потому что кто-то не успевал. Один дубль не состоялся, потому что заглох автобус. В другой раз пожарная машина вовремя не завелась. Кран не поднялся. И каждый раз мы возвращались и снимали заново. Полноценных дублей было семь. С утра до вечера, когда мы не могли уже снимать, потому что были длинные тени.
– Моя любимая лекция у Андрея Михайловича Добровольского – о первой части «Веревки» Хичкока. Он ее заканчивает главной мыслью, что если хоть один человек хоть на секунду где-то слажает – конец дублю, а, может, и всей картине.
– Да. И репетиции. Впопыхах ты просто это не сделаешь. Когда я понял, что нам внутри кино нужен такого рода аттракцион (а их у нас много в фильме, и они все разнохарактерные), я представил себе то, что камера должна влететь в автобус и из него вылететь. Я Максу (Максим Шинкоренко, оператор, – прим. tvkinoradio.ru) сказал: нам надо вылететь из автобуса и облететь. Как, никто не знал.
На съемках фильма «Самый лучший день»
Мы не опирались на готовые решения. Я говорил: вот, у нас тут проигрыш в песне, и нам надо выйти на общий атмосферный план. Если сделать это монтажно – это будет клип. А если вылететь и облететь – это будет прикол. И дальше мы начали решать, как камеру вводить, как перевешивать, где машине двигаться, как они должны стоять. Сначала был пристрел. А потом появился MoVI, который не надо крепить на тело. Такого стедикамщик бы не сделал.
– Вряд ли первые. Мы нашли какое-то рекламное видео. И там его вешали на вертолет и вешали на кран. Мы поняли: значит, это возможно. Макс поехал за ним. Сначала он с ним побегал, потом научился передавать из рук в руки. Потом взяли кран, разработали эту штуку, чтобы крепить MoVI на Russian Arm, сделали отдельно тест.
На съемках фильма «Самый лучший день»
Мы вообще много делали тестов для этого фильма. Были пробы крупных планов, освещения, GoPro. У нас есть сцена проезда по городу на велосипеде, и нам нужно было, чтобы артистка это сама снимала. И Юля сняла один музыкальный номер.
– Почему Юля?
– Потому что нужно было, чтобы она взаимодействовала с горожанами. Проезжала через гаражи, через свадьбы, по мосту. Этот номер не одним кадром снят, но он очень точно передает атмосферу. В общем, мы это тоже тестировали. Понятно, что у нас были репетиции музыкальные, танцевальные, писалась музыка. То есть всё, что касается обычного кино. Не говоря уже о просто репетициях с актерами.
Качество повышается вместе с количеством вложенного труда. Я вроде бы сейчас говорю очень примитивные, очевидные вещи. И тем не менее, кинопроизводство – это очень дорого, поэтому происходит специфическая кино деформация процесса, труда. Почему? Очень долго пишется сценарий, потому что это самое дешевое. Достаточно долго монтируется. И очень торопливо, суетливо снимаешь, потому что это самое дорогое. Это ведет и к сокращению сроков предпродакшена. Мы начали подготовку за год до съемок. У нас было столько раскадровок… Я приходил с вот такой (показывает руками размер примерно с монитор ноутбука) стопкой эскизов, чем поражал воображение коллег и партнеров. У меня спрашивают: скоро снимаешь? Я говорю: через полгода. Более того, я даже к оператору пришел, когда у нас все объекты были отобраны, все уже было нарисовано, эскизы декораций были готовы. Так что деформацию преодолеваешь только увеличением интенсивности подготовки процесса. Тогда есть шанс, что мы преодолеем финансовые ограничения. Снять историю за 30 дней можно только в том случае, если мы не просто «подберем объекты, костюмы, сделаем примерочку, грим», а будем готовы полностью. Я об этом постоянно говорю: писать – это значит переписывать, монтировать – это значит перемонтировать. То есть если ты поэт, написал строчку, её зачеркнул, переписал, нашел нужную рифму. И снимать – это значит переснимать.
На съемках фильма «Самый лучший день»
В американском кинопроцессе изначально относят пять-десять дней от основного съемочного блока на период, когда черновой монтаж готов. И ты точно знаешь, какой сцены, какого плана не хватает, что ты не успел. В этот раз получилось так, что у нас тоже было два блока. Мы снимали на одном объекте пять дней в формате «4+1». Как это работает. Основной блок – это 4 дня. Потом может быть выходной, а может быть и вовсе съемки на другом объекте. Мы монтируем, и у меня есть еще один съемочный день на то, чтобы что-то исправить, переснять. Я в последний съемочный день дома Алины (роль Алины исполнила Ольга Серябкина, – прим. tvkinoradio.ru) переснял две сцены. Потому что я успел их смонтировать, понять, где ошибся, переписать и… в результате переснять.
– Ну, погоди, ты же когда пишешь сценарий, ты понимаешь количество смен?
– Количество смен я понимаю после того, как написан сценарий. Но ты пойми, даже Гоголь, когда работал над вторым томом «Мертвых душ», судя по сохранившимся отрывкам, написал три варианта. А мы в кино этого лишены. Поэтому я технологически ищу решения для того, чтобы вернуться, посмотреть и понять, что я упустил. Это не ноу-хау, я сейчас не придумываю что-то новое.
– Тебе везет.
– Ха! Везет, конечно! Я перечитывал сейчас книгу Данелии, и там описано то, как он переснимал две сцены «Осеннего марафона». Несмотря на то, что у него играли Гундарева и Басилашвили, когда он собирал фильм, ему показалось, что в сцене с курткой они слишком драматично сыграли, и после этого кино не может двигаться дальше. Он собрал их заново, сказал, что надо переснимать. Они ему: да как, мы не сыграем так больше никогда! А он говорит: а так и не надо, надо легче, иначе мы убьем фильм. И переснял. Поэтому мы и здесь, и в «Горько!», и в «Горько 2», внутри одного блока возвращались и переснимали, при правильном планировании это возможно. Был момент в сцене с аркой в «Горько», когда нужно было по графику переснимать, я посмотрел монтаж и понял, что не нужно ничего, все уже есть. За этот лишний день что-то доделали в другом месте. Поэтому уж если мы с тобой встречаемся, чтобы поговорить по поводу технологий, то это очень важный момент.
– Тебя могли продюсеры ограничить в том, чтобы не снимать этот длинный кадр?
– Есть такая штука, как защита проекта. Это не питчинг. Питчинг – это пять минут. У нас час. Когда собираются все отделы, от маркетинга до… не знаю… до финансовых контролеров, приходят продюсеры с других проектов. И я им рассказываю с помощью слайдов, видеоматериалов, что будет так и этак, про то, какие будут шутки, про монтажные склейки. У меня таких защит было две.
На съемках фильма «Самый лучший день»
Одна большая, на всех, другая персонально для Тимура (Тимур Бекмамбетов, основатель компании «Bazelevs». – Прим. tvkinoradio.ru). Мне задают вопросы, а я обосновываю те или иные траты, это нужно сделать так-то для того-то. В том числе и по поводу этой сцены, у меня спросили: вы уверены, что это нужно сделать одним кадром? Уже в тот момент это вызвало любопытство.
– У тебя были какие-то референсы? И случайно ли всё это похоже на Боню и Кузьмича?
– Да, референс в сторону Кейзы и пародии на неё Бони и Кузьмича неслучайны. Но Кейза – какая-то скучная, а вот Боня и Кузьмич мне очень понравились. Может быть, они меня и подтолкнули. Песня меня не особо вставляет, но вот этот фан-арт, забытый жанр синхро-буффонады, когда человек открывает рот за другого, в исполнении Бони и Кузьмича совершил прорыв.
Меня больше вдохновляли примеры американского кино. Это и «Бёрдмэн», естественно, и «Гравитация». Это не прямые референсы, а то, что сейчас делается в мировом кинопроцессе. Хорошее кино отличается от плохого, в моем случае, тем, что выходишь из зала – и хочешь снимать. Слава богу, что у нас еще не запретили американское кино, оно заставляет нас шевелиться.