Алексей Юрьвич Герман всю жизнь был невероятным собственником. Всё, во что он вкладывал силы, жизнь и талант, становилось его. В этом смысле он искал своё название картины. И нашёл — «История Арканарской резни». И я действительно десять лет уговаривал Алексея Юрьевича вернуть фильму оригинальное имя «Трудно быть богом». По одной простой причине. Я считаю, что «Трудно быть богом» — это одно из самых гениальных названий художественного произведения в мире.
О длительном съёмочном процессе
Вот про фильм «Трудно быть богом» говорят, что это был долгострой, простои. Не было простоев. Иногда Алексей Юрьевич заболевал, иногда съёмки не велись по производственным причинам, но простоев не было. Я всё это время ложился с этим героем и вставал с ним, он был всё время в моей голове. Мне не нужно было постоянно надевать маску или, как говорят актёры, «искать зерно роли». Я, в общем-то, в этой картине и не играл. Просто Герман создавал такую атмосферу, чтобы я был в таком состоянии, которое он себе представлял. Мы ругались из-за этого с ним страшно. Он мне не всё говорил, очень часто он вёл себя со мной, как с ребёнком, талантливо обманывая. У меня кто-то из журналистов недавно спросил: «Вы рады тому, что эти невыносимые пятнадцатилетние съёмки закончились?» И могу сказать, что это было самым большим расстройством в моей жизни — когда закончились съёмки «Трудно быть богом». Потому что я потерял возможность встречаться с Алексеем Юрьевичем. Есть люди, которые его ненавидели из-за зависти. Талант — он всегда раздражает.
О большом количестве грязи в фильме
У меня часто спрашивают: почему в фильме столько грязи? Позволю себе пошутить: если бы передо мной сидел Собянин, я бы тоже спросил у него, почему вокруг столько грязи и нечистот. Потому что мы вообще в этом живём. Алексей Юрьевич просто взял и создал эту среду. В чёрно-белом формате. У меня есть версия, почему Алексей Юрьевич снимал чёрно-белый фильм. Потому в нашем сознании чёрно-белый цвет — это документ, кино, которое имеет высшую марку качества. Так вот «Трудно быть богом» — это и есть документ.
На съемках фильма «Трудно быть богом»
О роли Благородного дона Руматы
Когда я подписал контракт на три года, где было оговорено, что я не появляюсь на телеэкране, я всё честно соблюдал, не был три года в телевизоре. И как-то так всё разрослось, что многие посчитали, что я играю Путина. Ну, понятно, то есть человека, который переделывает мир. И вот теперь, по прошествии многих лет, я могу сказать, что я понял, кого я там играл. Я играл Германа. Я говорю это абсолютно точно. Я играю его отношение к жизни, к обстоятельствам, к людям, его способность понимать, разбираться, что происходит, и что-нибудь предпринять.
Меня изменила не картина, а работа с Алексеем Юрьевичем. Я, наверное, самый противный артист в мире, выматываю у всех нервы, я мучил Германа, и он меня. Я по-другому стал относиться к своей профессии, к кино, я стал спокойнее, рассудительнее и несуетливым. Потому что Герман — это другая планета, он совершенно другой, он по-другому смотрит на вещи. Объяснить его невозможно.
О музыке, которую играет Румата
Мой герой, благородный дон Румата, играет в своём доме. Он не мог слышать только хлопки дверей и крики на улице. Он хотел ещё и слушать музыку. Поэтому он играет на странном инструменте. Ещё, признаюсь, я очень люблю, когда Де Ниро играет под фонарём на саксофоне, и это соединяет меня вообще с киноисторией. То, на чём я играю, — это выдуманный же инструмент, нечто похожее и на кларнет, и на саксофон, и на гобой. Мы всё время с Алексеем Юрьевичем спорили, что мой герой будет наигрывать. Я настаивал, чтобы это был «Caravan», которого я считаю вечной мелодией. Не сразу, но Алексей Юрьевич согласился.
Об операторской работе
Фильм снимали два блистательных оператора: Владимир Ильин и Юрий Клименко. Но много крупных планов и динамика взялась ещё вот откуда: если вы читали книгу, то помните, что у Руматы вот эта штука на лбу — это была камера, информирующая землян. Поэтому каждое движение – это будто случайный кадр с камеры, такой немножко фон Триер. А вообще, когда мы смотрели первые черновые материалы, кусочками, то мы видели всю эту скрупулёзность, детали, грязь, нечистоты, костюмы, пуговицы, грим – вот честное слово, я такой тщательности ни разу ни у кого не видел. Есть чёткое ощущение, что современная камера попала в Средние века.
О методе работы Алексея Германа
Очень часто Алексей Юрьевич просил артистов, вместо того чтобы говорить текст, или считать, или ругаться матом. Что было чаще, потому что когда человек ругается матом, у него появляется очень осмысленное лицо. Это такая традиция, и я сейчас не шучу.
О глубине кадра
Мне нравится, когда говорят, что этот фильм нужно смотреть несколько раз. Я сам иногда ловлю себя на мысли, что его можно понять только со второго или с третьего раза. Есть такое понятие «глубина кадра». У гениальных режиссёров кадр многослойный. Сначала видишь один уровень, затем — ещё, ещё, второй план, третий план и так далее. Это кино можно и смотреть, и рассматривать.
О тщательности
Вы не представляете себе, какое количество времени, месяцев ушло на то, чтобы вместе с пиротехниками снять сцену, когда в простреленной арбалетом голове пульсирует кровь. Алексей Юрьевич хотел, чтобы это было абсолютно натурально, не с помощью компьютера, как сейчас принято, а чтобы действительно было ощущение, что из под стрелы текла кровь. Полгода, что ли… То есть первый вариант не нравился, снималось всё дальше, спустя какое-то время возвращались к этой стреле, потом опять переснимали. Возникало чувство, что мы полгода снимаем один и тот же кадр со стрелой.
Кто должен смотреть «Трудно быть богом»
Я не знаю, кто может и должен смотреть это кино. Это зависит не от возраста, а от воспитания, от того, какие книги человек читал. Я вообще считаю, что «Трудно быть богом» — это Библия от Германа. Вот вы читали Библию? Вы её что, взахлёб читали? Это большой труд. Поэтому я и говорю, что вы должны посмотреть это кино хотя бы для того, чтобы понять, зачем Алексей Юрьевич снимал его столько времени. В этом фильме собрано всё, что мы делали вчера, что мы делаем сегодня и что мы будем делать завтра.
Трейлер фильма «Трудно быть богом»