— Назвав свой фильм «Воскресенье», вы логичным образом переходите на одно поле к Льву Толстому (даже если у вас и у классика в названиях разница в одну букву). Вам не страшно от такого соседства?
— Ну знаете, мне даже странно это слышать. Тогда резонно задать вопрос: вам не страшно читать Льва Николаевича Толстого? Как только вы начинаете его читать, вы сразу вступаете с ним в разговор, никак иначе. Это та же коммуникативность, которой мы пользуемся, как воздушной подушкой. Какой же тут страх? Это огромное счастье, что есть такие глыбы, потому что с ними мы хоть немножко думаем о том, чтобы не быть банальными, идиотичными и мелкими. Появляется неизъяснимый воздух, который и делает нас людьми. Что бы было, если бы рядом с нами не было этих великих писателей? Так что с чего же мне пугаться?
Кадр из фильма «Воскресенье» (2019) / Фото: Studio SLON
Когда мы начали эту картину, Леша Вертков (исполнитель главной роли Терехова, — прим. tvkinoradio.ru) подарил мне «Воскресение», изданное при жизни Льва Николаевича. Это такая красивая книга! С таким чудесным шрифтом. Прекрасные иллюстрации! Я схватилась за эту книжку, и она лежала рядом со мной весь съемочный период. Чего же мне бояться, если я в любую минуту могу открывать ее и иметь такого собеседника, как Лев Николаевич.
— Я бы хотел развить эту тему, потому что детям в школе забывают объяснять, что в названии «Война и мир» «мир» имеет значение не только «не война», но и «мир» в смысле «общество», «окружающий мир». Так и у вас в картине «Перемирие» название можно толковать двояко: и окончание войны, и «слишком много мира».
— Да, это так. Я люблю многослойность. Я люблю, когда хватает места и вам, и мне, и еще кому-то неведомому. Чтобы каждый имел какой-то свой разговор, каждый нашел какую-то свою тему. В этом все мои притязания.
— На своих лекциях вы учите студентов тому, что режиссер должен приходить на площадку подготовленным не только внутренне, но и внешне.
— Обязательно. Вы даже не представляете, как я наряжаюсь, как я думаю каждый раз, в чем я выйду. Меня ждут сто человек. Я никогда не ору, но я должна быть видна. Я должна быть с такой энергией, с такой собранностью, чтобы люди прислушивались. Вы обратили внимание, с чего начинается «Воскресенье»? Со стука. Откуда этот стук, как вы думаете?
Кадр из фильма «Воскресенье» (2019) / Фото: Studio SLON
— Сейчас модно выражение «с другой стороны дна постучали».
— Может быть и так. Это даже неплохая версия. Но я бы сначала подумала, что это начало Голгофы, забивание креста. Я с самого начала хочу сказать зрителю: «Сиди и смотри! Думай! Я положила на это три года своей жизни. Если ты чувствуешь, что это не твое, выходи сразу из зала».
— В начальных титрах указываются в первую очередь Вера Алентова и Владимир Ильин. У них, в принципе, эпизодические роли, в отличие от, допустим, Алексея Верткова.
— А я не про это пишу титры. Почему я пишу этих людей с самого начала? Я их пишу, если хотите, по мере потрясения. Когда я придумала, что Вера Валентиновна будет играть эту роль, не было человека, который бы не сказал, что я сошла с ума, что это не моя актриса, что это невозможно, и прочие глупости, которые бы я не хотела произносить публично.
— И все же: откуда появилась идея снять Алентову в необычной для нее роли?
— Я шла как-то по Тверской и увидела эту женщину, просто идущую в толпе. Люди ее узнавали, но никто к ней не подходил. С этой дистанцированностью просто совершенно невозможно было себе представить, чтобы начал просить автограф или сфотографироваться. Меня так потрясла эта отдельность в большом городе, невозможность контакта, что я запомнила это навеки. Прошло лет семь, появилась эта роль, и я сразу поняла, что это для нее. Я никогда не видела ее в театре, никогда не размышляла, какая она актриса, я просто понимала, что мне нужен этот характер, мне нужна женщина с этим лицом. И вы не представляете, какой она была умной, верной, вдумчивой, безрассудной, отважной актрисой!
Кадр из фильма «Воскресенье» (2019) / Фото: Studio SLON
Я никогда не думала, большую она роль играет или нет. Я ей говорила: «Вера Валентиновна, мы можем начинать эту работу только в том случае, если хоть чуточку вы и я станем другими. Хоть чуточку разгадаем друг друга». И это получилось. Когда я сейчас слышу «Вера Алентова», я понимаю, что это моя актриса, с которой я прожила чудесный год жизни, и всегда она была изумительным человеком. Как же ее не написать в титрах первой? Ее надо написать большими буквами, даже если бы она у меня в кадре просто прошла по коридору.
— Это удивительно, потому что в театре Пушкина, насколько известно, ее все боятся.
— Да, ее все боятся. Но мы с ней оказались в каком-то уникальном гармоничном существовании.
— У вас все герои сняты в таком ракурсе, с таким объективом, что кажутся некрасивыми.
— Я об этом просто все время думаю. Как сделать, чтобы портрет или крупный план был отдельным, чтобы он согласовался с природой человека и его состоянием. Я всегда думаю о том, как мне дать вам понять, что персонаж подыхает и при этом просто раздает деньги. Я точно не могу поставить его в центр кадра и снять крупным планом. Мне нужно что-то делать, деформировать систему, выстраивать так кадр, чтобы вам показать, что он растревожен. И делать это неназойливо, чтобы не мешать вам смотреть и воспринимать мое кино ровно так, как вы захотите.
Кадр из фильма «Воскресенье» (2019) / Фото: Studio SLON
— Где вы нашли такого классного оператора? Артем Емельянов — это же совсем молодой человек.
— Послушайте, я всегда очень тщательно ищу операторов. У меня всегда были только блестящие операторы: Олег Лукичев, Димитрий Масс и другие — это лучшее, что есть у нас. Сейчас я захотела, чтобы работал совсем молодой человек с совершенно новой энергией, готовый самозабвенно заниматься только картиной сутками. И при этом начитанный, насмотренный, наслушанный, культурный человек. И вот мы искали-искали, и когда я посмотрела «Тесноту», мне многое там понравилось, я его пригласила, и мы чудесно с ним сговорились. И я не ошиблась, как видите.
— Вы говорили, что у вас нет эпизодических ролей. Но у вас, и правда, каждый человек с такой внешностью, что долго не забудешь.
— С этими людьми я семь месяцев репетировала. Даже с детьми.
Я не шучу, когда говорю, что кино — дело артельное. Мне очень важна группа. Я никогда не разрешаю быть на съемках чужим людям. Ни родственникам, ни журналистам, никому. Вы никогда не узнаете про нас, пока картина делается. Это не мой каприз. Я вообще не капризничаю, все мои поступки очень осмысленные, я могу их легко объяснить. Каждый новый человек, который существует вне системы общего дыхания, что-то приносит свое. Я сразу вижу равнодушное лицо, невключенного человека, воздух начинает быть другим. Суть отношений, работа сообщающихся сосудов начинает тормозиться. Поэтому единая сакральная энергия — это очень важно.
— Раскройте секрет сохранения темпоритма в течение всего производства.
— Я не могу себе представить актера, который бы дал мне полтора дня на большую роль и был бы каким-то очень знаменитым. Я бы даже разговаривать с ним не стала. Я часто вижу бессмысленные лица, имитацию чувств, вижу, как человек «мастерит». Он вроде бы играет, но внутри него все не работает, все имитация.
Кадр из фильма «Воскресенье» (2019) / Фото: Studio SLON
— Но внешность же тоже имеет значение? Лица?
— Конечно.
— Например, я никогда не думал, что у Саши Марина может быть настолько интересный крупный план.
— Чудесный Саша Марин! Я помню Марина, когда он еще Хлестакова играл (имеется в виду спектакль «Ревизор» театра п/р Олега Табакова, 1991 год, — прим. tvkinoradio.ru). И я всегда думала, куда же мне его приспособить? И вот мы понадобились друг другу.
— Или вы выбрали на роль мэра Никиту Тарасова, известного по ситкому «Кухня»…
— Мне потом уже сказали¸ что Никита известен по телевизионным комедиям. Но я уже с ним работала, я знаю, какой он гибкий, как он понимает, о чем я говорю. Мне было важно совместить его и Верткова, чтобы получился вот этот дуэт мужской: как выплыть, как спасти себя, как жить!? Чтобы совместить кадр, когда мэр появляется в окне, и кадр, когда Вертков очухивается после удара и начинает застегивать и расстегивать рубашку, мне нужна была похожесть состояний и дарования, безусловность правды. И они это сделали.
— Я правильно заметил тонкие связи с работами Киры Муратовой, Александра Сокурова?
— Не знаю. Анализ такого рода — не мое дело.
Кадр из фильма «Воскресенье» (2019) / Фото: Studio SLON
— Но ведь вы же работали с Сокуровым?
— Это ваше право. Я работала по просьбе Александра Николаевича над «Русским ковчегом».
— Но вам льстит такое соседство?
— Слово «льстит» совсем не годится. Оно не про нас.
— Еще немного о названии. Каждый персонаж в вашем фильме умирает и воскресает в разной степени. Но у меня правильное понимание того, что каждый из них что-то не доделал? Недостроил парк, недозащитили лес, недосамоубилась…
— Я вас поняла. Это очень точное замечание. Я всегда всем это говорила, каждому актеру. Почему мы тоскуем? Почему жизнь априори драматична? Почему не может быть хорошего конца? Мы все смертны. Мы все должны понимать, что на белом свете никто нам счастья не обещал. Все существо жизни построено так, что мы все равно конечны. Это тяжело, но это разговор с Богом, а не разговор с журналистом. Мы все недовоплощены. Вот в чем оптимизм моей картины? Это обещание Бога, что «там» что-то есть. Никогда ни один человек, даже если он гений, не скажет, что он довоплотился, все здесь сделал. Это недовоплощенность и есть доказательство присутствия Бога.
— Когда пошли финальные титры, я почувствовал, что я чего-то недосмотрел…
— Может быть, стоит посмотреть еще раз!?
Обложка: режиссер Светлана Проскурина / Фото: Studio SLON