Оператор: Евгений Привин

Начинал «Под электрическими облаками» Сергей Михальчук. Он снимал на Украине первый блок, то есть новеллу с Мерабом Нинидзе и историю про 90-е. Потом был большой переры, затем со мной второй, питерский блок, который занял около шестидесяти съемочных дней. С Сергеем при этом мы не пересекались, мы даже не знакомы. Я попал на проект, когда уже все визуальные решения были придуманы и найдены. То есть моей первой задачей было влиться в текущий процесс. Я отсмотрел смонтированный материал первого блока, понял, как это было сделано, и дальше попробовал в этом контексте работать. Можно заметить, что вся питерская история получилась более серая, более мрачная, чуть другая по настроению. Эти отличия обусловлены и тем, что снимали в другое время года, в каком-то другом состоянии, которое навевали питерская натура и питерский морок. И, конечно, по драматургии и по замыслу это тоже оправдано. Хотя не думаю, что это получилось осмысленно, скорее сработали какие-то эмоциональные вещи, которыми ты во время работы заряжаешься, и они перетекают на экран. 

У Алексея Германа есть определенный киноязык. Визуальные решения с этим языком неразрывно связаны: как правило, это внутрикадровый монтаж, длинные, сложноустроенные планы. Разумеется, у каждого оператора есть свой стиль. Наверное, если бы на втором блоке продолжал работать Сергей или любой другой оператор, история как-то выглядела по-другому. Но не думаю, что радикально. Дело в том, что изображение для Алексея — очень важный инструмент, потому он достаточно подробно разрабатывает визуальный ряд и все задачи ставит очень четко. Усилия оператора, художника и всей группы направлены на то, чтобы изображение выглядело так, как это чувствует и понимает режиссер. Мне в этом плане помогло то, что у меня уже был опыт работы с Алексеем — мы с ним снимали новеллу «Ким» для киноальманаха «Короткое замыкание» — и я представлял себе тот язык, которым он рассказывает свои истории. Понимание режиссера складывалось из обсуждений, из визуального материала, эскизов, выездов на локации. По каждому объекту я делал фотографические панорамы. Елена Окопная, художник-постановщик, на компьютере их дорабатывала. В фильме нет ни одно кадра, где бы мы просто поставили камеру и сняли, везде что-то так или иначе достраивалось. Когда есть предмет разговора и он подробно прорабатывается, у каждого участника диалога складывается понимание того, что нужно. А дальше уже по мере работы всё начинает оживать.
 
 

В любой работе существуют вызовы. Они могут быть связаны с техническим воплощением, если сцена масштабная и в ней задействовано большое количество освещения, техники. В «Под электрическими облаками», например, есть сцены, которые по свету осваивались в течение двенадцати-пятнадцати часов до момента начала репетиции. У нас были такие масштабные объекты, на которых нужно было вначале все просчитать, поставить свет. Только с наступлением определенного режима можно было убедиться, что нет ошибок, всё работает так, как ты задумал. Это технический, профессиональный вызов. Второй вызов заключался в том, что в ситуации работы с Алексеем есть момент чего-то живого. Кадр формируется в процессе целого дня подготовки, он может измениться в любую минуту. Начинаешь с одного, а через двенадцать часов подготовки и репетиции приходишь к чему-то совершенно другому. Оператор должен быть готов к этому изменению. Другая сложность состоит в том, что после длительной подготовки наступает момент съемок в режим, который может длиться, скажем, не более получаса. Все усилия группы направляются на то, чтобы успеть снять кадр. Как правило, удавалось сделать три, пять, может семь дублей. Это уже такая работа, построенная скорее на эмоциях и интуиции, поскольку на то, чтобы подумать, времени просто нет.
 
 

Практически вся натурная часть картины снималась после захода солнца и до наступления темноты. За счет этого нам удалось добиться очень тонких, очень странных природных состояний. Нам часто везло. Есть в фильме сцены, снятые в самый поздний режим, например, финал. Его мы снимали в такое время, когда пленочная камера уже ничего не видела, но Alexa позволяла работать. Получилось очень необычное состояние, которое довольно редко встречается в кинематографе, тем более если дело касается такой длинной мизансцены. Естественно, все наши решения еще поддерживались на цветокоррекции. Это был отдельный процесс, где мы вместе с художником пытались что-то еще найти, дополнить или сгладить, поправить нюансы. Мне сложно судить, но, кажется, нам многое удалось. Оператор всегда участвует в цветокоррекции, но, как правило, без художника. Здесь всю визуальную эстетику разрабатывала Лена, поэтому было важно, чтобы она присутствовала.
 

Длинный кадр решает мизансценчиские задачи, рассказывает историю и параллельно ведет героя, или теряет его. Безусловно, прием работает на атмосферу, создает напряжение, рождает нужную эмоцию. А основная сложность тут заключается в том, чтобы понять, работает кадр или нет, рождает эмоцию, которую закладывает режиссер, или нет. То есть это такие эфемерные вещи, о которых сложно говорить и которые невозможно просчитать. В течение дня мы по сто раз проходим одну и ту же траекторию, меняя оптику, меняя свет, меняя перемещения персонажей. Это все ищется на ощупь, просто руководствуясь интуицией. По сути, большая часть съемочного дня посвящается этому поиску. Можно, конечно, что-то целенаправленно создавать, но конечный результат складывается в процессе из миллиона факторов.
 
 

«Под электрическими облаками» снимали на камеру Alexa. Оптика была Cooke S4, которую мы использовали в некоторых ситуациях с фильтрами. Та же оптика применялась на съемках на Украине. При этом когда я пришел на второй блок, мы еще раз делали тесты. Для света мы использовали практически весь ассортимент приборов, которые есть в ренталах. На натуру брали большие рассеиватели и мощные металлогалогенные приборы 6-ти и 12-ти киловаттные. Это создавало сложности, потому что снимали на берегу Финского залива, а значит был ураганные ветер, дождь, ветер — все виды питерской погоды.
 
 

У меня есть уверенность, что профессия оператора в России не умрет. Я вижу очень много способных студентов, заинтересованных, подвижных. Революция в технической сфере произошла, поэтому сейчас молодые операторы к нам в Московскую школу нового кино приходят уже с опытом. У нас всего лишь второй набор, но определенно совсем скоро появится большое количество интересных молодых операторов. Антон Громов из нашего первого набора получил в прошлом году приз на Московском кинофестивале за работу над фильмом «14 шагов». Думаю, скоро будут и еще призы. Мы себе серьезную конкуренцию растим.

То, что картина была оценена Берлинским кинофестивалем — это приятно. Конечно, всегда хорошо, когда что-то подобное происходит. Но это может произойти, а может не произойти, самое важное в другом. В том, что эта картина была сделана, и для меня это некий результат. А приз, я считаю, общий, в том смысле, что работе над изображением было посвящено много усилий со стороны режиссера, художника, огромного количества людей — все работали на это. Сложно разделять, где чей вклад. Один человек — это один специалист, сложно одному добиться подобного изображения, не опираясь на другие цеха. Это тот случай, когда слова о том, что кино — коллективный труд, не пустые. Исходит же это прежде всего от режиссера, когда с его стороны есть такое внимание к изображению, получается такой результат.
 
 

Я честно не могу выделить для себя какой-то кадр или сцену в этой картине. Мне, например, очень нравится история с толкиенистами под мостом — очень сложный и атмосферный кадр, перерастающий из чего-то локального в масштабное событие. И таких атмосферных кадров в фильме очень много, не стану их перечислять. Интересная история получилась в сцене с памятниками. Мы очень долго разводили и мучили эту сцену, она не складывалась, все время были сомнения, и вдруг хлопьями повалил снег. Сразу всё ожило — возникла правильная атмосфера, актерам стало холодно и неуютно, за счет чего они обрели естественность. Кадр так и вошел в фильм — там нет искусственного снега, всё вдруг само собой сложилось. Кто мог просчитать этот снег — никто. Так иногда бывает на площадке, когда вдруг что-то помогает и все получается как нельзя лучше.