Психология хоррора: 7 моделей персонажей

Фильм ужасов является садистским опытом преимущественно для мужской, а еще точнее подростковой аудитории. Поэтому женские персонажи обычно служат для удовлетворения тяги к вуайеризму, либо оказываются жертвами. Зрителю нужно дать возможность реализовать подспудное садистское желание, понаблюдать за причинением боли, пытками или смертью. Отличным примером стала «Пила», где выстроена целая цепочка подсматривающих друг за другом персонажей. В итоге всех интересует, кто из двух запертых в грязном туалете мужчин станет жертвой, а кто убийцей. Каждый персонаж – вуайерист в этой садистской игре, но самым большим вуайеристом является зритель.

Вторым важным источником для эстетики и психологии хоррора является мазохизм. Погрузите мужскую аудиторию в «характерно женские ситуации», пусть почувствует беспомощность и подчиненность. Зрители «Пилы» полностью идентифицируют себя с отчаянным положением доктора Гордона. И когда он использует тупую ножовку, чтобы отпилить себе ногу в попытке освободиться, мазохистские переживания реализовываются. Аналогично в «Хэллоуине», когда маньяк Майкл Майерс теряет свою маску, становясь слабым потерянным и беспомощным, униженный убийца обеспечивает зрителю-мужчине возможность испытать удовольствие от чужого бесправия. Сделайте страдания монстра садомазохистским опытом для мужской аудитории, и она в тайне будет вам благодарна.

Нетрудно заметить, что большинство чудовищ в хоррорах – мужчины, но почти всегда у них есть какой-то «изъян» с точки зрения «нормального» сознания. Например, они асексуальны (как в «Хэллоуине»), трансвеститы (в «Бритве»), шизофреники («Психо»), зомби («Ночь живых мертвецов»), сумасшедшие («Сияние) или это может быть даже дряхлый старик, больной раком, выживший в ужасной автокатастрофе («Пила»). Дефективный мужчина-монстр работает как еще одна «форма унижения», через которую зритель терпит наказание, поскольку он как бы смотрит на свой «феминизированный аналог». Правильное построение этой «игры» восстанавливает патриархальный порядок. То есть фильмы ужасов переносят мужскую аудиторию ближе к страшному, но привлекательному унижению только затем, чтобы нарушить и перекроить его границы.

Уже отмечено, что жертвами в фильмах ужасов обычно становятся женщины. Мужчин, оказавшихся под прицелом преступлений, часто изображают странными и не очень мужественными. Стандартный ход – сделать их убийство комедийным. С дамами все наоборот, странности им не нужны, поскольку они в мире кошмаров «естественные жертвы». Например, в «Сиянии» объектами агрессии Джека становятся его вполне нормальная жена и сын с необычными психикой и способностями. В «Ночи живых мертвецов» все погибающие мужчины представлены как женоподобные или как истерики. В «Хостеле» первым погибает молодой Оли, чудной иностранец с дурацким акцентом, а вторым – Джош, девственник.

В современном фильме ужасов, в частности в слэшере, жертвы-девушки обычно изображаются более сексуально активным, чем в обычном кино. Их преувеличенная раскрепощенность поможет вам оправдать убийство. Причем не столько девичья сексуальность сама по себе «неправильна», сколько тот факт, что они спят с разными мужчинами. С кинематографической точки зрения эти девушки полезны в качестве дразнящего объекта. Вспоминаем, как в «Хостеле» убивают Наталью и Светлану, заманивавших парней в ловушку, устраивая сексуальные оргии. Этот «прием» работает хорошо для зрителей из числа молодых мужчин, чья мужественность принимает вызов от активной женской сексуальности.

«Девочкой в финале» называется женский персонаж, который сумел пережить все пытки и в конце концов смог убить или помочь убить монстра. Чтобы получилась правильная героиня, ее обычно лишают традиционной женственности и добавляют мужские атрибуты: андрогинное имя, мальчишеские интересы и храбрость в действиях (при выслеживании убийцы), активную позицию и использование оружия фаллической формы (например, ножей). Для большего драматизма вы можете провести ее через все мытарства к победе, но ценой оказывается безумие или уродство, которое спровоцирует самоубийство, как это было с героиней того же «Хостела». «Девочка в финале» заставляет мужчину-зрителя совершить неожиданное: идентифицировать себя с женским персонажем, пережив что-то вроде «киношного трансвестизма». Мужчина получает часть той боли, страха и стресса, которую испытала героиня на экране. 

В кинематографе ужасов этот прием применяется часто, и он здесь уместен как никогда. Вы можете заставить зрителя стать убийцей и демонстрировать с этой точки зрения большинство ужасов и пыток. В конце же поступите зеркально – теперь даем картинку глазами «девочки в финале», с которой идентифицирует себя публика, глядя на убийцу. Таким образом вы заставите человека пройти через два опыта – сперва садистский, а затем через мазохистское удовольствие, полученное от мучения и боли героини. Насилие теперь сфокусировано на зрителе. К пытке его готовят стандартные механизмы хоррора: кровавые следы, тревожные намеки, зловещая музыка, сильный саспенс. Камера как бы ведет вас на неотвратимую казнь, а потом (поскольку фильмы заканчиваются) нас отпускают, возвращая к нормальной жизни.

Как уже было отмечено, фильм ужасов должен порождать фантазии о мужском подчинении и бесправии через идентификацию с жертвами-женщинами. Мужчина-зритель как бы теряет волю, становится пугливым и пассивным. Но создавая такую ситуацию, надо понимать, что утрата контроля происходит понарошку и что в финале его надо вернуть. Возвращение контроля над ситуацией становится более приятным в зависимости от масштабов страха, перенесенных унижений и количества жертв. В идеале к концу картины человек перед экраном должен дойти до такого состояния, что будет давать немые команды «девочке в финале»: на «беги» она бежит, на «хватай нож» – схватит нож. Если этот эффект достигнут – зритель ваш. И тогда страдания жертв или злодея дадут ему почувствовать некую новую власть. Это и есть главная причина привлекательности хорроров.