Дневники 38-го Московского кинофестиваля (Часть 3)

Каждый день авторы tvkinoradio.ru работают на главном российском международном кинофестивале, чтобы рассказать вам обо всем самом интересном и необычном. В сегодняшних дневниках — начало новой рабочей недели на ММКФ.

Все дневники 38-го ММКФ вы можете найти по данной ссылке.
 

У польских кинематографистов есть странный обычай: снимать про то, как при социализме было плохо. По-моему, столько фильмов про тоталитаризм в республиках бывшего соцлагеря принимает только ММКФ. Стандартный набор имеется: плохие гэбэшники, хорошие подпольщики, яркие пейзажи за окнами. «Эксцентрики» про это же. Если кто-то уже назвал этот фильм «Мы из джаза» по-польски, то простите — такого сравнения не избежать. История о том, как в Польше собрали биг-бэнд огромной популярности, в которой есть место и плохим гэбэшникам, и хорошим подпольщикам. Вообще говоря, если не язвить, то это первый нормальный зрительский фильм основного конкурса, на котором можно смеяться или плакать без зазрения совести. Некоторые могут подпевать.

«Жерар Депардье сидит за обеденным столом и разговаривает с собакой. Затем оба — Депардье и собака — отправляются на охоту. Вскоре собака исчезает, оставляя охотника в одиночестве блуждать по волшебному лесу, полному загадочных существ»: этого краткого и забавного описания было достаточно, чтобы захотеть пойти на фильм «Конец» французского режиссера Гийома Никлу. Он известен русскому зрителю по фильмам «Братство камня» с Моникой Беллуччи и Катрин Денев, а также «Долина любви» с Изабель Юппер и пресловутым Жераром Депардье в главных ролях.

Вообще смотреть на то, как охающий и матерящийся по-французски Депардье ходит по лесу в оранжевой жилетке с огромным пузом и ружьем наперевес — довольно весело. А если нам показывают в начале пьесы ружье, то, как известно, в конце оно просто обязано выстрелить. К сожалению, «загадочными существами» в лесу оказываются обычные люди — французский гопник с «редбуллом» и голая девушка с взглядом маньяка. Но, несмотря на довольно загадочную и странную концовку, посыл фильма довольно прост — нас убивает не дикая природа, а человеческая верность. И становится совсем не важно, была ли в действительности собака, и кто нажал на курок. Вот такой вот «Конец».

Трейлер фильма «Конец»

Самый большой ажиотаж, который я видел на фестивале, разворачивался вокруг гала-премьеры «Гения» Майкла Грандаджа. Все приглашения разобрали как пирожки, вход по аккредитациям — с улицы. Благо, я успел «урвать» пригласительный, но нам катастрофически не хватало билетов для наших товарищей. За 20 минут до показа девушка, которая пошла с нами, каким-то чудом умудрилась раздобыть три билета. Оказывается, были еще люди, которые сомневались, идти на премьеру или нет. Перед зрительным залом выстроился тройной кордон из охранников. Огромные толпы журналистов без билетов пытались пробиться в партер по бейджам. 

Когда почти все расселись, в зале погасили свет и начались первые заставки. В какой-то момент наступила кромешная темнота и тишина, на экране тянулся долгий «ЗТМ». Все замерли в ожидании начала фильма. Вдруг на балконе раздался неуверенный, но громкий женский голос: «Здесь кто-нибудь есть?». Нет, блин, все поехали в «Пионер-Сокольники» на «Охотников за приведениями»! Зал накрыло массовым истеричным смехом. 

После этого случая уже сложно сказать что-либо интересное о фильме. В целом, у режиссера получилась довольно симпатичная картина, выполненная в духе классического британского кино. Больше всего мне в ней импонирует выбор названия. Гением оказывается не Томас Вулф и не легендарный издатель Макс Перкинс, «Гений» — это они оба. Мы привыкли, что гением должен быть кто-то один. Режиссер же показал, что гениальность, как и любовь, существует при участии двух людей. После этого фильма хочется взять ручку или клавиатуру и писать, писать, писать. А еще — сказать «спасибо» нашим редакторам.

Трейлер фильма «Гений»

Уж очень хочется прокомментировать досадную традицию пресс-конференций. И я не о любви журналистов к идиотским вопросам. Хотя отчасти и об этом тоже. Надо полагать, коллеги так разбаловали кинематографистов пустыми вопросами о смысле жизни и прочих небесных сферах, что когда вдруг возникает вопрос по существу, отвечающие теряются и предпочитают отшучиваться. Яркий тому пример случился на пресс-конференции «Монаха и беса». После религиозных дебатов и мечтаний об образе потенциального зрителя, знакомая коллега наконец-то спросила по делу — о спецэффектах фильма.

Николай Досталь, режиссер / Фото: Виктор Вытольский 

Увы, Николай Досталь предпочел продемонстрировать остроумие, мол, все делалось с божьей помощью. Смешно, ага, только глупо. Уважаемые кинематографисты, обращаюсь к вам, пожалуйста, имейте в виду, что помимо политических, досугово-развлекательных, православных и каких угодно других изданий существуют еще и те, которые пишут о кино профессионально, и для которых важен разговор по существу: о профессии, о технике, о творческом методе и так далее. Если вы не готовы говорить об этом, то не очень понятно, зачем вообще общаться, в том числе в формате пресс-конференций. Ну а если не будет общения, то и кино у нас, надо полагать, так и будет таким, как в Год кино.

Тот самый случай, когда заходишь в зал — и понимаешь, что ты этот фильм уже видел. Вот хоть убейте, но я не вспомню, в какой из каких предыдущих дней (скорее всего, вчера) я мог видеть «Дневник машиниста». Впрочем, это неважно. Тут дело вот в чем. Молодой машинист локомотива учится у бывалого, дабы продолжить профессиональную династию. Мне кажется, что режиссер сербско-хорватского происхождения Милош Радович сам не понял, что снял. В этой производственной комедии (формально) постоянно мелькает разная статистика, связанная с железнодорожными работами. Например, знаете ли вы, что каждый машинист в среднем наезжает на 20 человек? Получается, что молодой герой учится на убийцу, а это уже вовсе не сюжет для комедии о разнице поколений.

Знакомая попросила провести её на показ фильма «Человек-швейцарский нож». Я, конечно, согласился. Но в результате моя репутация всемогущего человека оказалась безвозвратно испорченной. Мой совет: никогда ничего не обещайте друзьям или подругам на ММКФ в отношении фильмов, где играет одна и более звезд, и которые к тому же скоро выйдут в прокат.

«В тихом омуте». Я понимаю любовь публики к Брюно Дюмону. Сейчас скажу, наверное, страшную вещь, но все эти кадры с цирком на пляже (или пляжем в цирке) — кажутся сегодня ужасно старомодными. При всей любви к Феллини. Даже если структурно сюжет похож на знаменитую историю про «две равно уважаемых семьи», всё равно одни завтракают человеческими ушами, другие упражняются в самых глупых походках, как у «Монти Пайтон». В конечном итоге в этом шапито встречаются все на пляжах с длинной перспективой по кадру. Как завещал Барт Симпсон, «It’s boriiiing!»

Два увиденных сегодня фильма случайно сложились в дилогию о… невидимых друзьях. Ну, или врагах — как посмотреть. В конкурсном «Монахе и бесе», главный герой борется с искусителем. А в «Человеке-швейцарском ноже» (судя по ажиотажу, это самый ожидаемый фильм фестиваля) — дружит с трупом. В первом разыгрывается фаустовско-воландовский мотив — зло невольно делает добро. На удивление крепкое кино с вечным конфликтом в основе, метким юмором, тщательно продуманными диалогами, яркими образами, точными актерскими работами, выразительным визуальным рядом и любовно воссозданными историческими фактурами (действие разворачивается в эпоху Николая I).

С чем сравнить вторую картину — на ум не приходит. Нечасто встречаются произведения, где пукание выступает двигателем сюжета, эрегированный член — путеводной звездой, а мертвец — «универсальным солдатом». Это не сортирная комедия, не зомби-фильм и не survival movie (хотя элементы этих и других жанров тут щедро эксплуатируются, причем больше всего — love story). Это дерзкий эксперимент, пощечина общественному вкусу, но сделанная не столько с вызовом, сколько с добродушием, искупающим все выходки авторов. 

Бредятина? Безусловно, но столь обаятельная, что по завершении сеанса ее моментально хочется пересмотреть еще раз. Добавляя ложку дегтя, замечу (пусть это, возможно, и будет «вкусовщиной»), что оба фильма теряют в динамике где-то в последней трети. Возникает ощущение, что закрутив фабулу, подведя пару раз к кульминации и продумав финал, авторы и там, и там теряют какую-то важную смычку. Пора бы, казалось бы, и честь знать, ан нет — вот вам еще одна сцена и вот еще другая… А между тем напряжение и интерес снижаются. В общем, проще надо быть и не бояться ножниц. 

Первый фильм, который буквально втянул меня в свое экранное пространство, — это польский «11 минут». Это выглядит еще более неловко, зная мою нелюбовь к восточно-европейскому кино. Наверное, сказалось то, что польский режиссер Ежи Сколимовски уже 17 лет работает в США. Сказать, что «кадры решают всё» в данном случае будет неточным. В этом фильме самое важное — это ритм. На «11 минутах» нужно учить студентов, как выстраивать темпоритм в кино, избегая музыки.

Параллельно рассказываются около 10-12 историй, каждая из которых — довольно внятная и понятная. И вот тут становится очень обидно. Все сюжеты хороши, все имеют какое-то второе и третье дно. Даже хорошо, что они не раскрываются до конца, предоставив зрителю додумать, что тут с каждым не так. Но свести их всех к финалу в одной шутке — это, конечно, захватывающе, но и до обидного предсказуемо (не «и тут все проснулись», но что-то вроде этого). Это как позвать снять «Ералаш» — тьфу-тьфу-тьфу, конечно — какого-нибудь классного американского режиссера. А, чуть не забыл. В одной важной роли для этой всей компании играет Ричард Дормер, который Дондаррион в «Игре престолов».

И снова клоуны. Владимир Меньшов как-то сказал: хуже трансфокации — только порнография, хуже клоунов — фильм про клоунов. Так и в «Развлечении». Несмотря на мою страсть к независимому американскому кино, высидеть фильм, в котором главный герой — неудачник стэндап-комик… Надо выделить такой отдельный жанр в кинематографии: «комедия про несмешных комедиографов». Ключевое слово — «несмешных».