Цензуры нет, но от этого молодым не легче

Две трети документального кино, представленного на различных фестивалях, произведено людьми до 35 лет, а это значит, что молодых смотрят, оценивают и награждают. Казалось бы, эта тенденция положительная, но здесь надо учитывать, что сегодняшнее обилие киношкол поставляет большое количество претендентов на фестивальный показ, не всегда проходящих отборочное сито. На некоторых смотрах вообще отсутствуют какие-либо критерии отбора. В результате случаются курьезы, когда один и тот же фильм на одном фестивале получает главный приз, а на другом даже не допускается в конкурс.

Такая ситуация привела к одной из ключевых проблем, существующих сейчас, к размытости критериев профессионализма. Свою безусловность они утратили еще и потому, что в последние годы кинотехнические возможности позволяют заниматься авторским производством «на коленке». К слову, я не считаю, что отсутствие диплома у автора обязательно говорит о низком качестве его работ – Вертов и Флаэрти ВГИКов не кончали. Иногда свобода от излишней эрудиции позволяет избежать творческой робости и подражательности. Даже я порой нарушаю преподавательскую этику и побуждаю студентов хранить в себе толику дилетантизма.

Поиск средств на свои фильмы – главная проблема, с которой сталкиваются начинающие кинематографисты по окончании института. Студии, подающие проекты в Минкультуры и Фонд кино, вовсе не ориентированы на дебютантов. Многие картины, условно относящиеся к молодому кино и получившие госфинансирование, в реальности сделаны не новичками.

Например, документальный фильм «Про рок» снят хоть и молодым, но всё же президентом гильдии неигрового кино и телевидения Женей Григорьевым. «Додик» Ани Евтушенко сделан на студии ее мамы, а неизвестный «дебютант» Алексей Николаев («Цурцула») – на самом деле генеральный директор Санкт-петербургской студии документальных фильмов Алексей Тельнов. Список подобных примеров можно продолжать долго, но все они подсказывают, что молодым государственная поддержка не светит.

В целом, анализ тематических ориентиров молодежного кино не вызывает неприятия, но и не позволяет увидеть поисков нестандартного пути в освоении подзабытых документалистикой лакун жизни общества. Наиболее популярный жанр молодого документального кино – фильм-портрет.

Сомнения в таких работах вызывают репрезентативность выбранных героев и степень глубины исследования проблем социума за индивидуальной судьбой. Так же, как в большом кино, огорчает робость обсуждения острых вопросов, скольжение по поверхностной описательности бытия героев или мест их обитания. Просмотр большого количества фильмов-портретов не дает ощущения целостности сегодняшнего мира. Отдельная судьба и личность рассматриваются как замкнутое пространство. Авторам не хватает прозорливости, чтобы уловить важные закономерности не только новой структуры общества, но и движущие силы его развития, а главное – цели этого движения.

Как молодое, так и зрелое кино обходит актуальные проблемы современного бытия нашей страны. Авторы предпочитают простое описание жизни, мотивации героев их не интересуют. Это просто констатация данности. Наиболее заметен такой подход в освоении молодыми достаточно популярного тематического острова – «люди конца жизни». Многообразие деталей в таких картинах впечатляет и порой заслоняет цель этого запечатления. Иногда экзотический для автора мир стариков приобретает на экране гротескный характер, как например, в фильме «Неуходящие натуры».

Особое пристрастие в тематическом пространстве человеческого сообщества у молодых вызывают инвалиды. Такие герои привлекают авторов, стремящихся показать силу духа, на которую способен человек, и указывают на явную потребность молодых в позитивном примере.

К слову, положительный пример можно почерпнуть и в прошлом, поэтому исторический материал также обширно представлен в творчестве молодых («Три реки», «Доброволец», «Цурцула», «Пороги памяти», «Я научился верности в бою» и так далее).

Есть ленты, нацеленные на запечатление этнографической экзотики – «За рекой… Последние», «Дыхание тундры», «Декаденты».

Если вопрос профессионального качества исполнения молодежного документального фильма рассматривать в контексте общего русла кинопроцесса, картина получается весьма благополучная. Работам молодых присущи грамотность решения композиции материала, умение провести интервью, понимание возможностей звукозрительного контрапункта и четкая изобразительная внятность. Однако я считаю нужным разделить понятия профессионализма и творческого поиска, потому что последнего, на мой взгляд, во многих студенческих и дебютных картинах не хватает. Энергетика открытия растворяется в ритмической вялости движения фильма, размытости драматургических узлов и слабости композиционных скреп. Похоже, всё это – последствия экспансии телевизионного формата. Полагаю, форматное мышление является препятствием в неожиданном замысле, парадоксальном драматургическом решении и увлекательной ритмической игре с материалом.

Анализируя вгиковские сценарии, я прихожу к выводу, что творческий процесс идет несмотря ни на что. Попытка осмыслить реальность есть, и встречается она даже чаще, чем во взрослом кино состоявшихся авторов. К основным тенденциям, которые обнаруживаются в сценариях фильмов молодых, относятся:

1) Переоценка этических норм.
2) Появление остросоциального конфликта. 
3) Интерес к герою не только совершающему подвиги, но и терпящему поражение.
4) Столкновение истории и современности. Причем популярные пару лет назад работы, где главный герой – фашист, пришедший с гуманитарной миссией, сошли на нет. Авторам стал интересен не только военный, но и послевоенный мир. Например, есть несколько сценариев про строительство Байкало-Амурской магистрали.
5) Обращение к творческим биографиям.
6) Жанровое разнообразие. Ребята активно осваивают детектив и триллер, а также работают с эксцентрикой.

Эту, в общем-то, положительную картину омрачает очевидный разрыв между кинообразованием и киноиндустрией. Даже на вгиковском фестивале драматургия оказывается в некоем гетто, потому что конкурс сценариев идет отдельно от основного конкурса, и они не попадают в поле зрения режиссеров и продюсеров. Кроме того, не решены многие юридические вопросы. Зачастую вообще непонятно, что молодым авторам делать со своими сценариями, где их публиковать и как доносить до потенциально заинтересованных лиц.

Я хочу напомнить об особенностях блистательного фона, на котором происходит наша конференция. Во-первых, сейчас у нас производится примерно 80 картин в год (с учетом телевизионных – порядка 150) при 30 учебных заведениях, которые выпускают молодых кинематографистов. В советское время делалось 300 картин – художественных и телевизионных. Казалось бы, в два раза – потеря небольшая. Но это всего лишь немые цифры. «Говорящие цифры» другие – порядка 50 картин, которые мы выпускаем, не видит никто. Они лежат на флэшках под подушками у авторов. Более того, если вы спросите киноведов, какие картины они видели за 2014 год, в ответ вам назовут от силы 10 наименований.

Во-вторых, авторских прав нет не только у молодежи, но и у состоявшихся кинематографистов. Если в советское время авторскими правами обладали две категории кинематографистов (сценарист и композитор), то сегодня их нет ни у кого, кроме продюсеров, которые в конце 90-х отобрали у нас все права. И вот на этом комедийно-сатирическом фоне сегодня разворачиваются какие-то дискуссии о пиратстве. Закрывается наша крупнейшая интернетовская прокатная компания Rutracker, моих авторских прав никак не нарушавшая, потому что у меня их просто нет. Основанием для запретов служит нарушение авторских прав маленькой горстки людей, которые считают, что они и есть основа кинопроизводства.

В такой ситуации возникает закономерный вопрос: «Какой же тогда смысл работать в кино?» Денежного смысла никакого. Только прикарманивание трети государственного бюджета, да и здесь мы с продюсерами соперничать не можем. Попадать в 10 картин, которые назовет киновед, довольно сложно. Тем не менее, в этих удручающих условиях молодое кино в России существует. Причем, в отличие от развитых кинематографий, где оно вписано в киноиндустрию и живет за счет нее, у нас в стране его существование возможно, только благодаря нескольким финансируемым государством киношколам, в которых что-то производят. Чем меньше будет госфинансирование этих нескольких ВУЗов, тем меньше будет шансов у молодого кино. Виной тому – абсолютно ошибочная реформа кино 2008-09 года. Она создана под десяток людей, аккумулирующих средства, тогда как остальным достаются какие-то объедки. Конечно, объедками тоже можно питаться, что нам с коллегами и приходится делать. Оживить эту ситуацию мог бы приток частных денег в кинематограф, но Министерство финансов не хочет освобождать их от налогов, тем самым налагая категорический запрет на частное инвестирование.

Итак, несмотря на всё вышеперечисленное, ВГИК как государственное учреждение всё еще работает, готовя вместе с другими заведениями тысячу человек, которые в принципе никому не нужны. Я приветствую идеализм молодых людей, но предпочитаю все-таки говорить им правду. На мой взгляд, потуги делать триллеры про маньяков себя не оправдывают, а наиболее ярким и прогрессивным явлением в молодом кино оказывается критический реализм хотя бы потому, что снимать драмы-doc можно на цифровой фотоаппарат. Но если вдруг вы захотите перейти на камеру ALEXA, или, не дай бог, в вашем сознании зародится пагубная мысль, что кино хорошо бы снимать на пленку, тут «молодежное кино» с его критическим реализмом и прекратится. В условиях современного российского «большого производства» молодому человеку придется расстаться со своими иллюзиями и делать патриотические картины, неокупаемость которых в прокате, похоже, никого не смущает. Другой вариант – снимать «комедии для дальнобойщиков» (дарю киноведам этот изобретенный продюсерами термин, обозначающий кино для людей, не желающих, чтобы их грузили), соревнуясь на этом поле с бывшими работниками КВН, которых, как и бывших сотрудников ФСБ, не существует. Они всегда только настоящие или будущие – здесь КВН и ФСБ сходятся.

Еще раз повторюсь, такое положение дел, увы и ах, может измениться только экономически. Кино – игрушка очень дорогая, и в этом порок данного вида искусства. Цифра удешевила процесс, но не настолько, чтобы молодые люди могли снимать. Да, критический реализм в фестивальном обиходе как-то существует, но прокатную политику это никак не определяет. Не берусь судить, легче или тяжелее нынешняя ситуация советской. В СССР было сильное кинопроизводство, но была цензура. Сейчас цензуры почти нет, но полностью отсутствует экономическая линейка, которая могла бы обслуживать молодых.