«Фильм ужасов — это жанр, в котором можно сделать что-то новое»

— У каждого жанра свои плюсы и минусы. Я работаю с фильмом ужасов, потому что мне с детства нравились истории более триллерные, более остросюжетные. Мне интересно работать с таким материалом. Потом, как и любого, кто работает в кино, меня привлекает элемент игры — ты можешь по-разному выстраивать визуальные элементы, по-разному светить, в общем, искать. И плюс играет роль то, что ниша хоррора в России пока не занята — есть куда расти и развиваться. Фильм ужасов для нас такой жанр, в котором можно сделать что-то новое.

— Очень скромные бюджеты. Поэтому подготовительные сроки сжатые. Съемки и вовсе заняли двадцать смен. Такова реальность. Может быть, когда-нибудь потом в этом жанре бюджеты будут больше, и мы сможем делать какие-то более масштабные вещи. Но с другой стороны, тем хоррор и интересен, что тебе нужно придумать, как уложиться в небольшой бюджет и сжатые сроки, но сделать максимально качественно.

Кадр из фильма «Невеста»​

— С учетом того, что «Невеста» — это жанровое коммерческое кино, каково было участие продюсеров в работе над проектом?

— В коммерческом кино продюсер не только отвечает за деньги, но и направляет режиссера в правильное русло. Креативный продюсер, которым у нас был Заур Болотаев, — это такая фигура, которая подает идеи и помогает оформить твою работу. Это важный человек, который в нужный момент может подойти и сказать: «Ты знаешь, вот здесь, по-моему, у тебя не работает, давай искать другое решение». В целом, работа с продюсером заключается в том же, в чем и работа с группой — постоянный диалог. 

— Многие фильмы ужасов выстроены в схожей визуальной стилистике. Как формировалось изобразительное решение «Невесты»?

— Мы изначально пошли от XIX века, от его готической атмосферы. Визуальных референсов было много, в том числе из современных фильмов, начиная от общей эстетики Гильермо дель Торо и вплоть до того, что где-то мы вдохновлялись обоями из «Неонового демона». Художественные решения формируются примерно следующим образом: собирается вся группа, читаем сценарий, художник, оператор предлагают, как та или иная вещь может выглядеть. В общем, важнее всего — диалог. 

— Я ищу у актеров правду, но правду именно в рамках жанра фильма ужасов. Дело в том, что для многих исполнителей хоррор — это слишком игра, к которой они не готовы серьезно относиться. Не знаю, как на Западе, но в России среди актеров существует настороженное отношение к этому жанру. Но для некоторых он вполне серьезный. Поэтому подбирая актеров, я сразу так и спрашиваю: «Интересно вам это или не интересно?». На решение влияет общее сочетание харизмы и физики артиста. Что касается «Невесты», то Саша Ребенок привлекла меня тем, что была готова вдумчиво работать над своей ролью. Вику Агалакову мы нашли почти случайно — она записала видео из своих проб, по которому мы сразу поняли, что она подходит. А Игорь Хрипунов — это просто мой любимый актер, с которым мне очень нравится работать из картины в картину.

— Дэвид Финчер как-то сказал, что кино должно не развлекать, не приносить удовольствие, а ранить. Вот мы и старались если не ранить зрителя, то, по крайней мере, нервы ему потрепать. Как этот эффект достигается? Не знаю, это какая-то штука, которая рождается на интуиции. Часто бывает, что ты придумываешь эпизод, тебе кажется, что он сработает. Но приходишь на площадку и понимаешь, что не работает. Начинаешь снова придумывать, искать что-то другое. Возможно, это вопрос опыта, но я, приходя на площадку, как правило, не могу со стопроцентной уверенностью сказать, что именно у меня будет. Но, опять же, работа режиссера — это творчество, а значит постоянный поиск. 

На съемках фильма «Невеста»​

— Вы использовали раскадровки при съемках?

— Для наиболее сложных эпизодов, конечно, делаются раскадровки. Что-то решается схематично, определяется положение камеры. Но наиболее сложные в технологическом плане сцены раскадровываются. Хотя наличие раскадровки не всегда является гарантией того, что сцена будет снята именно так. Конечно, иногда все воспроизводится вплоть до мелочей, а иногда понимаешь, что оно просто не сработает. Но в любом случаем, раскадровки помогают взглянуть на эпизод со стороны и потом не тратить время на площадке впустую. 

— Какая сцена в фильме была для вас самой сложной в создании, почему?

— Сцена финала с горящим героем. Во-первых, потому что это большой эпизод, на который у нас была только одна смена. Во-вторых, мы выставили узкие декорации, и из-за ограниченного пространства было не очень понятно, откуда светить. Также сложной была открывающая сцена. Она длинная, с массовкой, а снимали тоже за одну смену, летом, ночью. Ночь уходила очень быстро, и нам нужно было сработать где-то часов за пять. Со временем постоянно приходится бороться, оно — главный вызов, потому, что если ты не успеешь, фильм может быть не снят.

На съемках фильма «Невеста»​

— На ваш взгляд, у отечественного хоррора есть какая-то национальная особенность?

— Хоррор, как мне кажется, более универсальный жанр, чем комедия. Наша комедия зарубежному зрителю не очень понятна, а хоррор — вполне мультикультурен. Плюс играет роль особенность нашего визуального языка, менталитета, национального колорита — все это может привлечь иностранную аудиторию. Если вспомнить «Пиковую даму», то там привлекал фольклор, лежавший в основе истории. В случае «Невесты» толчком для сюжета послужила славянская легенда, традиция. Подобных национальных историй, из которых можно что-то сделать, у нас полно. 

Святослав Подгаевский​

— Сейчас говорят о буме хоррора в России. На ваш взгляд, какие перспективы есть у жанра в дальнейшем?

— В России более-менее умеют делать комедии и драмы. Остальные жанры как-то болтаются. В том числе, когда кто-то говорит «а давайте сделаем фильм ужасов», все относятся с сомнением к этому. Пока хоррор остается авантюрой: кто-то соглашается в нее играть, кто-то — нет. Но как бы то ни было, нам необходим опыт. Сегодня я чувствую, что в профессиональной среде постепенно формируется более серьезное отношение к жанру. Например, в прошлом году государство впервые выделило деньги на фильм ужасов. Наша «Невеста», если я не ошибаюсь, стала второй такой картиной. С опаской, но люди в этом жанре двигаются, и это радует. Да, пока наши фильмы не такие отточенные, как на Западе, но мы стремимся к лучшему. Дело, думаю, за тем, чтобы жанр окончательно встал на конвейер и тогда у нас появится своя школа хоррора. Да и зрителю это интересно, причем не только у нас. В других странах у наших фильмов ужасов тоже есть потенциальный зритель. «Невеста» параллельно с Россией выходит в Германии, в Латинской Америке. Значит, рынок нас принимает. Надеюсь, в дальнейшем эта тенденция разрастется.