— Я бы назвал это не долгим предпродакшном, а подготовкой к нему: в этот период я и мои коллеги росли как продюсеры. Рос и Семен Трескунов (исполнитель главной роли — прим. ред.), который пришел к нам на кастинг еще в 2011 году. Тогда мы сразу поняли, что он нам идеально подходит, вот только ему на тот момент было 10-11 лет. Нам же был нужен подросток постарше, который мог и в училку влюбиться, и с директором хоть как-то поговорить. Нам повезло, что в итоге мы все оказались в нужном месте в нужное время.
Василий Соловьев, кинопродюсер
Изначально мы с друзьями собирались снимать совершенно другое кино. Это был никакой не «Хороший мальчик», а спортивная драма. Мы отправились к Михаилу Местецкому и сказали: «Сделай, пожалуйста, сценарий драмы про фигурное катание». Он отказался и предложил: «Давайте я вам лучше напишу “Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен – 2”». Что, в итоге, и произошло.
Сейчас многие распространяют легенду, что мы долго искали финансирование, но у нашего партнера Юрия Храпова деньги были, причем ровно столько, сколько мы сейчас получили от Минкульта. Дело не деньгах и не в возрасте Семена. Просто Михаил Местецкий, который должен был стать режиссером, отказался снимать фильм, потому что хотел заняться «Тряпичным союзом». Дальше мы целый год искали режиссера и не знали, куда себя деть. В итоге решили снять хоть что-то и сделали фильм «Репетиции». Мы думали, что снимем его за 100 тысяч долларов, а получилось 250, при этом еще 50 ушло на разработку других проектов. В общем, мы потратили все, что хотели пустить на «Хорошего мальчика», стали крепче в своей профессии, но деньги закончились.
Отрывок из фильма «Репетиции» (реж. Оксана Карас)
В какой-то момент мы почти сдались. С сериалами не вышло, «Ледокол», который мы тогда придумали, тоже не сдвигался с места. Мы решили сделать еще один, четвертый, заход, и поняли, что если на этот раз не пойдет — бросаем эту затею. И вдруг пошло.
Надо иметь в виду вот что: что бы ты ни принес в Минкульт, если тебя не узнают и ты не поздороваешься с кем-то за руку, твои шансы практически равны нулю. Если бы мы не просили денег на прокат «Репетиции», если бы мы не выступали на питчинге с «Ледоколом» в Фонде кино, нас бы не узнали.
Василий Соловьев и Михаил Местецкий на съемках фильма «Хороший мальчик»
В итоге финансирование дали, и мы ринулись в производство. Однако полностью собрать необходимые 54 миллиона все еще не удалось, и единственным продюсером, согласившимся наш поддержать, стал Дмитрий Рудовский. Мы спросили у него, будет ли фильм смотреть Федор Бондарчук, он ответил, что у Федора нет времени, но он обязательно посмотрит картину на «Кинотавре». Бондарчук посмотрел, мы упали ему в ноги и попросили помочь. Таким образом, продюсеров получилось пять (смеётся).
— Сколько было драфтов у сценария?
— Сценарий менялся только в первые полгода, когда его писал Михаил Местецкий вместе с соавтором Романом Кантором. Когда они отошли от проекта, Оксана Карас создала из множества вариантов один, причем сделала это настолько филигранно, что Миша прочитал финальную версию и не мог понять, где «склейки».
Этот вариант мы и носили с собой четыре года, хотя редакторы продюсеров иногда вносили такие правки, что у нас волосы дыбом вставали. В итоге снимали мы по сценарию 2011 года с небольшими изменениями.
Кадр из фильма «Хороший мальчик»
Возможных финалов было много, но мы остановились на том, где герой совершает правильный поступок, никого не арестовывают, не сажают в тюрьму и все заканчивается хорошо. Я вижу, что в российском прокате лучше работает позитивный финал, даже если в сюжете есть какие-то несоответствия (а у нас они есть, и мы об этом знаем). Зрители относятся к таким фильмам благодушно. В том числе и в плане сборов. (смеётся).
— Вы понимали, что за эти четыре года время могло сильно измениться?
— Самое интересное, что сценарий не менялся под время, а время менялось под сценарий. Три года назад никто не хотел ни смотреть, ни снимать фильм про школьника. А на последнем «Кинотавре» все просто влюбились в «Хорошего мальчика».
Менялось всё. Если бы мы сняли фильм в 2011 году, это был бы другой проект. Я говорю не только о Семене Трескунове, но и, например, о Хабенском: четыре года назад ему бы не пошла роль отца с такими усами. Сегодня «Хороший мальчик» смотрится, как, не побоюсь этого слова, семейное кино. У фильма категория «12+», но мамы могут повести на него и десятилетних детей: они все поймут.
Надо заметить, что хотя этот фильм о школьниках, он, скорее, предназначен для мужчин под 40, для ностальгирующих зрителей, у которых в детстве происходило что-то похожее.
— «Хорошего мальчика» называют «Курьером» XXI века. Его я, кстати, где-то в 10 лет и посмотрел.
— Мы уважаем этот фильм, но не подражали ему, хотя и слегка посматривали в ту сторону. Однако стоит сказать, что на нашей премьере впервые за долгие годы встретились Карен Шахназаров и Федор Дунаевский и первый спросил: «Ну что, сделаем “Курьера 2”?». Актер сказал: «Хорошо».
— Почему не видно продвижения «Хорошего мальчика»?
— Продвижение есть. Во-первых, мы размещаем рекламу на тех каналах, зрители которых соответствуют нашей целевой аудитории. Во-вторых, работаем с соцсетями, преимущественно «ВКонтакте». У одной только страницы в «Фейсбуке» за последнюю неделю охват увеличился то трех миллионов. Наш рекламный бюджет равняется 35 – 40 миллионам рублей: это не так много, как может казаться, но для такого фильма — вполне достаточно, особенно если работать на нужную аудиторию.
— Влияет ли Гран-при «Кинотавра» на продвижение?
— Нет. Может быть, это важно для ценителей, для тех, кто читает новости и кому важен дополнительный знак качества. Чаще всего прокатчики не хотят ставить «лавровый венок» на афишу, чтобы не отпугивать зрителей. В концепцию же нашего постера он просто не вписался.
Василий Соловьев на Кинотавре
— Как вы вышли на Disney в качестве дистрибьютора?
— Очень просто. Мы с самого начала хотели, чтобы у нас был мощный прокатчик. Антон Сиренко, генеральный директор WDSSPR, читал сценарий в 2011 году и не решился его поддержать, но в 2016 буквально влюбился в готовый фильм. Это к вопросу, как меняется время.
Отрывок из фильма «Хороший мальчик» (реж. О. Карас)
— Конечно. 7 сентября 2010 года мы сидели в кафе с Мишей Местецким и обсуждали «Хорошего мальчика». Когда мы ударили по рукам, он пошел писать сценарий, а мы — регистрировать компанию. Какое-то время мы собирались в кафе и квартирах, а сейчас сидим в комнатке на Новом Арбате.
Василий Соловьев на фестивале «Окно в Европу»
— Правда ли то, что у тебя нет ни одного законченного высшего образования?
— Правда.
— И как ты живешь с этим?
— Сначала я не окончил музыкальное училище, меня забрали в армию, и там я умудрился подрабатывать на НТВ. Годы летели быстро: я экстерном доучился в музучилище, получил диплом о среднем образовании и поступил на журфак МГУ. Так получилось, что в день экзамена по английскому языку у меня была командировка в Англию на турнир по гольфу. Я во всей России был единственным комментатором таких турниров и не мог подвести телекомпанию. На экзамен я не пришел. Затем я поступил в физкультурный институт на факультет спортивного менеджмента, но не смог там учиться. Телевидение выместило всё остальное.
На съемках фильма «Хороший мальчик»
В моем роде деятельности никто не спрашивает, есть ли у меня диплом. Всех интересует, подвешен ли у меня язык, есть ли у меня мешки под глазами и хороший костюм. Я уже не занимаюсь ни ведением мероприятий, ни спортивными комментариями. А в последнее время самый важный для меня вопрос — снял ли я хорошее кино или плохое.
— Вы продюсировали такие громкие фильмы, как «Ледокол» и «Россия 88», но о вашей компании мало кто слышал. Профессия продюсера предполагает тщеславие?
— Тщеславны все. Но когда ты погружаешься в работу, тщеславие отходит на второй план. Например, в случае с «Мальчиком», мы были готовы передать проект другим продюсерам, только бы попасть в индустрию. Да, сейчас никому не известно, что мы придумали «Ледокол», но что тут поделаешь. Все равно мы понимали, что такой большой фильм мы не потянем, в отличие от хорошего продюсера с опытом.
Когда нам не хватало денег на постпродакшн «Мальчика», мы встали перед выбором: либо взять деньги в банке, либо пойти в Art Pictures. Мы склонялись ко второму, хотя и знали, что как только об этом узнает пресса, то начнутся звонки Рудовскому с просьбой рассказать о его проекте «Хороший мальчик». Так и произошло. Но я намеренно пошел на это, так как знал, что для проекта так будет лучше, ведь Art Pictures — это огромный ресурс, который будет толкать наш фильм вперед.
Паулина Андреева и Федор Бондарчук на премьере фильма «Хороший мальчик»
После премьеры светская хроника писала: «Паулина Андреева пришла поддержать новый проект Федора Бондарчука». Да и ради бога! Простые люди всё равно не поймут, кто такой Вася Соловьев, а профессионалы знают, кто придумал и тащил проект.
— Должен ли кинопродюсер знать все стадии кинопроизводства?
— Обязательно. За время работы на телевидении я изучил каждую кнопку на пульте. Меня уже не обхитришь, сказав, что монтаж занимает слишком много времени. Я писал тексты для новостей за десять минут. Когда ты знаешь все, включая грим и то, какой пиджак будет бликовать в кадре, ты можешь называть себя профессионалом.
Учился я на практике. Начал на «России 88», продолжил на «Репетициях». Тогда закончить не удалось, так как мы не решились прокатывать фильм. Но, надеюсь, «Хороший мальчик» позволит мне его закончить и получить диплом продюсера. Виртуальный диплом.
— Насколько продюсеру стоит вмешиваться в творческий процесс?
— По-разному. Все зависит от целей проекта. Если нужно раскрыть потенциал режиссера, дать ему возможность высказаться и попасть на фестивали, мы с партнерами остаемся в стороне. Если мы хотим сделать какой-то конкретный продукт, попасть в прокат, продать фильм на ТВ, то будем контролировать каждый шаг.
Василий Соловьев
Я умею принимать решения и отстаивать их перед кем угодно. Например, «Россия 88» и «Репетиции» — абсолютно авторские проекты, где от меня и других продюсеров нет ровным счетом ничего. «Хороший мальчик» процентов на 40 — кино продюсерское. Остальное — творчество и стечение обстоятельств.