— В декабре 2013 года я поехала в Киев, чтобы своими глазами увидеть революцию. А дальше начались события в Крыму, на Донбассе, и эту историю оставить уже было нельзя.
Трейлер фильма «Полет пули»
Я снимала в Крыму, когда там проходил референдум. Когда разгорелась война на Донбассе, я просто не могла туда не поехать. Потом я снимала в Донецке накануне президентских выборов в Украине.
В ситуации, когда у тебя нет оружия или бронежилета, только честность может обеспечить тебе безопасность.
Побыв какое-то время в ДНР, я поехала снимать с украинской стороны. Там снимать несколько проще и безопасней, потому что есть какая-то центральная власть, система аккредитации и так далее. В ДНР летом 2014 года был хаос, снимать там было слишком опасно, даже с российским паспортом. К тому же мне не удалось найти по-настоящему интересных героев для фильма. Правда, я какое-то время снимала Бабая и думала, что он будет моим героем, но не сложилось.
Беата Бубенец, режиссер фильм «Полета пули» (2017) / Фото: Ольга Наседкина
Я хотела найти героя своего первого фильма «Чечен» Руслана Ардаева. Связь с ним потерялась, но я слышала, что он находится в батальоне «Айдар», который на тот момент базировался в Счастье. Так получилось, что поехала я туда одна, наткнулась на другой батальон, где меня заподозрили в том, что я российский шпион. Сутки я провела в плену, но друзья из «Реальности» помогли мне выбраться оттуда. Они нашли одного из своих героев, служившего в «Айдаре», он встретил меня и предложил быть моим сопровождением. Я согласилась, потому что, во-первых, надеялась таким образом найти своего героя-чеченца, а во-вторых, к тому моменту я уже поняла, что находиться одной небезопасно.
Задачи делать фильм про «Айдар» у меня не было. Но раз я долгое время была с этими людьми, что мне оставалось делать, кроме как снимать?
Задачи делать фильм про «Айдар» у меня не было. Но раз я долгое время была с этими людьми, что мне оставалось делать, кроме как снимать? Повезло, что каждый из них оказался ярким, интересным персонажем со своим характером и своей историей.
— Как ты понимала, кто может быть героем, а кто нет, кого можно и нужно снимать, а кого не стоит, кто привык к камере, а кто еще не готов к ней?
— Я пришла к выводу, что на войне я могу снимать только тех людей, с кем у меня есть взаимное доверие. Причем необходимо, чтобы человек не только симпатизировал тебе, но и мог бы защитить. А людей, в чьем обществе ты чувствуешь себя в безопасности, очень мало. Поэтому я толком не смогла снимать кадыровских чеченцев, которых встретила в Донецке. Они оказались очень приветливыми парнями, сами предлагали защиту, но все-таки в безопасности я себя с ними не чувствовала и снимать их не стала.
Кадр из фильма «Полет пули» (2017) / ArtDocFest
С айдаровцами я провела в общей сложности несколько недель, и привыкать нам друг к другу не пришлось. Они с самого начала не стеснялись камеры, им нравилось, что я их снимаю. Но я оказывалась чуть ли не главным персонажем. Мое присутствие для них было событием, и они все время обращали на меня внимание. Я-то хотела быть незаметной, а они, наоборот, конкурировали за мое внимание и постоянно находились со мной в диалоге.
Конфликт в истории изначально возник из-за меня. То есть мое присутствие сыграло большую роль для всех событий.
— Понимая экстремальные условия войны, ты продумывала какие-то меры безопасности до съемок или во время?
— Когда я снимала на Донбассе, сознательных мер безопасности я не предпринимала. Скорее просто на инстинктивном уровне я понимала, каким людям можно доверять, а каким нет. Главное, что обеспечивало мне безопасность — это моя честная позиция по отношению ко всем, с кем я взаимодействовала. Я никогда никого не вводила в заблуждение, не притворялась кем-то, кем я не являюсь. В ситуации, когда у тебя нет оружия или бронежилета, только честность может обеспечить безопасность.
Беата Бубенец, режиссер фильм «Полета пули» (2017) / Фото: Ольга Наседкина
Многие считают, что девушке опасно находиться среди вооруженных мужчин. Но я, как со стороны «Айдара», так и со стороны ополченцев, видела, что мужчины на войне чувствуют себя героями, и потому пытаются проявить себя с лучшей стороны. Я не сталкивалась с агрессией или насилием. Даже в плену, где некоторые меня ненавидели, считая российским шпионом, находились люди, которые выступали моими защитниками. Возможно, парню на моем месте пришлось бы даже тяжелее, поскольку война — это брутальный мужской мир, где каждый за счет другого пытается показать, что он крутой мужик.
— По твоим наблюдениям, присутствие камеры влияет на поведение людей, на происходящие события?
— Да, камера и наблюдатель очень влияют на происходящее. Иногда возникает иллюзия, что этого не происходит, но на самом деле влияние есть. По сути, камера становится участником событий, а человек за камерой — героем истории. Если говорить о «Полете пули», то я знала, что моя камера стала гарантом безопасности для человека, которого захватили на мосту — пока я снимала, ничего страшного с ним произойти не могло. В то же время и конфликт в истории изначально возник из-за меня. То есть мое присутствие сыграло большую роль для всех событий.
Многие позволяют себя снимать, не могут не откликнутся на внутреннюю потребность во внимании.
Некоторые считают, что люди склонны именно на камеру совершать какие-то зверства. Но по моему опыту, камера наоборот заставляет людей фильтровать свое поведение. В отношении меня камера тоже служила безопасности. Я ощущала себя под большей защитой, когда снимала, нежели когда не снимала.
— А что нужно отвечать человеку с оружием, когда он спрашивает: «Зачем вы снимаете»?
— Я всегда говорила, что снимаю документальное кино. На Майдане — что я снимаю кино о революции. На Донбассе — кино о войне. Реагируют по-разному. Кто-то начинает расспрашивать, для чего и так далее. Я это не люблю, потому что чаще всего оказывается, что человеку просто нечем заняться и хочется поболтать. Часто люди, которых я не снимаю и не собираюсь снимать, подходят и говорят: «А можно меня не снимать?» Таким образом они обычно наоборот пытаются привлечь к себе внимание.
Беата Бубенец, режиссер фильм «Полета пули» (2017) / Фото: Ольга Наседкина
Я убеждена, что каждому человеку хочется внимания, хочется обозначить, что он есть, а документальное кино как раз дает такую возможность. Поэтому многие позволяют себя снимать, не могут не откликнутся на эту внутреннюю потребность во внимании.
— Какой комплект оборудования необходим человеку, отправляющемуся снимать войну?
— У меня была камера Sony 740. Стандартная камера, которую я купила, еще когда начала учиться у Разбежкиной. И еще накамерный микрофон-пушка. Это все. Удобно это оборудование тем, что оно легкое, с нормальным стабилизатором, автофокусом, возможностью хорошо снимать в темноте. И с этой камерой чувствуешь себя мобильным. Также у меня было две-три флешки и ноутбук, на который я каждый день скидывала материал.
Из того, что я сняла, можно сделать огромное количество разных фильмов для самой разной публики. Но вся моя история заключена вот в этих восьмидесяти минутах.
— Как возникла концепция однокадрового документального кино?
— Не сразу, она формировалась очень долго. У меня было много материала, — порядка четырехсот часов, — и изначально я хотела делать большой монтированный фильм. Для этого я нашла монтажера во Франции, с которым познакомилась на IDFA. Он сириец, жил какое-то время в России, потом переехал в Париж. Мне показалось, что мой фильм — это абсолютно его история. Он попросил прислать ему какой-нибудь материал, и я отправила вот эти восемьдесят минут.
Беата Бубенец, режиссер фильм «Полета пули» (2017) / Фото: Ольга Наседкина
Он посмотрел и сказал, что считает это сложившимся кино, которое снято одним кадром. Как он считал, вопрос дальше состоял лишь в том, готова ли я предъявить общественности фильм в таком виде, потому что, понятно, эта история вызывает много вопросов, в том числе ко мне. Где-то год я решала этот вопрос для себя и по-прежнему думала делать монтажное кино.
Параллельно я нашла украинских продюсеров, которые поначалу с большой симпатией отнеслись ко мне и к проекту большого фильма о войне, но в какой-то момент возникла проблема со стороны, как я поняла, украинского киносообщества. Причем аргументация была примерно того же уровня, что у людей, сорвавших сегодня показ. Одни говорят, что ни в каком виде нельзя показывать украинцев в центре Москвы, а те говорили, что нельзя показывать сепаратистов, даже при том, что это — граждане Украины. Решить эту проблему мы не могли целый год.
Я рассчитываю на открытый диалог с участием разных людей, придерживающихся разных мнений. Только через разговор можно победить войну.
Так получилось, что на одном из важных питчингов был монтажер Вернера Херцога Джо Бини. Он спросил, про что кино, и в этот момент у меня наступила абсолютная ясность. Я вдруг оставила идею большого кино и вспомнила про свой однокадровый фильм. Я поняла, что, в общем-то, все, что я хотела сказать, заключено в этих восьмидесяти минутах. Тут важен вопрос выбора. Какие полтора-два часа из четырехсот станут фильмом? Выбор этот могу сделать только я как режиссер. Из того, что я сняла, можно сделать огромное количество разных фильмов для самой разной публики. Но вся моя история заключена вот в этих восьмидесяти минутах. Тем более я в этом убедилась, когда Джо Бини, Виталий Манский и другие люди посмотрели мой эпизод и единогласно признали его фильмом. А благодаря питчингу для документалистов на Baltic Sea Forum я нашла латвийских продюсеров, которые помогли сделать постпродакшн.
Кадр из фильма «Полет пули» (2017) / ArtDocFest
— А непосредственно в процессе съемок ты понимала, что у тебя в данный момент получается целый однокадровый фильм, или это были обычные для тебя съемки?
— Я, наверное, отношусь к тем документалистам, которые снимают все подряд, а потом выбирают на монтаже, что включать в фильм. Во время съемки этого эпизода я не думала, что снимаю однокадровое кино, а просто следовала инстинкту.
— На твой взгляд, что придает действию формат длинного кадра?
— Для меня этот прием привносит погружение в реальность. Мне нравится, что фильм длится ровно столько, сколько длились сами события. Это и создает погружение в здесь и сейчас. И еще мне нравится, что в фильме нет манипуляции с материалом. Я понимаю, что если бы я монтировала, то свое участие в фильме я бы изменила, наверное, сделала бы себя более привлекательным персонажем, убрала бы какие-то реплики. Монтаж позволяет сгладить спорные моменты, направить зрителя в нужное русло. А в этом фильме я сознательно себя этой возможности лишила. Если уж быть честным, то до конца и в том числе по отношению к себе. Сейчас же мне остается надеяться, что будут люди, которые оценят фильм, а не меня в нем.
— Какая-то пост-обработка все-таки была?
— Да, мы делали звук, чтобы фильм можно было показывать в кинотеатре, и цветокоррекцию. Сейчас еще занимаемся переводом. Но в целом, чтобы сохранить самобытность этого видео, мы не стали его сильно менять.
Беата Бубенец, режиссер фильм «Полета пули» (2017) / Фото: Ольга Наседкина
— Многие, я знаю, задаются вопросом — а кино ли это вообще. По каким критериям ты для себя определяешь, что «Полет пули» — это кино?
— Я для себя определила это так. Здесь есть цельность. В фильме события развиваются по драматургическим законам: есть экспозиция, завязка, кульминация, развязка. Есть деление на три новеллы. Есть действие, которое начинается и завершается. То есть у нас сложилась история. Кроме того, все основные герои раскрылись в той степени, которая необходима для героя кино.
Многим мой фильм не нравится из-за того, что он начинается очень лихо, а потом как бы никуда не приходит — конфликт гаснет, переходит в долгий матерный разговор, в «голых» мужиков. Но в этом и есть то самое, про что мое кино. Про то, что выстрел, которого все так ждут, может не прозвучать, про то, что конфликт можно погасить, про военные будни и про обычных людей.
Беата Бубенец, режиссер фильм «Полета пули» (2017) / Фото: Ольга Наседкина
— Фильм уже вызвал скандал. Причем недовольны и сторонники ДНР, и, как я знаю, сторонники Майдана. При этом многие критикующие фильм не видели. Что ты думаешь об этой ситуации?
— Я больше всего хочу, чтобы возник диалог. Я понимала, какую реакцию может вызвать мой фильм, и я была готова ответить на вопросы, которые возникнут у людей, но диалог не состоялся — сегодня показ сорвали, вчера тоже разговор был невозможен. Очень жаль. Но я все равно и дальше рассчитываю на открытый диалог с участием разных людей, придерживающихся разных мнений. Только через разговор можно победить войну.
Я снимала разных людей в разных ситуациях. На востоке Украины я снимала и с той, и с другой стороны. И в моем случае все всегда работало, когда я выступала с открытой позиции, когда я была честна с людьми, с которыми имела дело. Человеческие отношения всегда оказываются выше политики. Даже если убеждения у вас разные, но при этом у вас складываются человеческие отношения, диалог будет возможен.