— Простите за глупый вопрос, но «Спитак» был в конкурсе последнего ММКФ (и даже взял приз за режиссуру). Выход в прокат спустя почти полгода является премьерой?
— Дело в том, что участие в фестивалях должно проходить до официальной премьеры. Тем более если речь идет о крупных смотрах. Просто так получилось, что наш крупный фестиваль класса «А», если кто-то придерживается этой градации, мне показался самой важной площадкой для нашего фильма.
У нас были разные картины на многих крупных фестивалях. Например, мировая премьера нашего первого калмыцкого фильма «Чайки» прошла на «Берлинале», потому что этой работой мы открывали новую кинотерриторию, что очень любят европейские фестивали. И нам было важно рассказать, что есть такое место Калмыкия. И одним из первых вопросов на сессии Q&A был именно: «Почему вы, монголы, разговариваете на русском языке?» Меня это потрясло совершенно, потому что Берлин — это центр Европы, и мне всегда казалось, что хотя абсолютно все европейцы не обязаны знать нашу страну, но то, что у нас громадное количество национальностей даже после развала Советского Союза — очевидный факт. Поэтому мы проводили такой своеобразный ликбез. И тогда было особенно важно устроить мировую премьеру «Чаек» именно за рубежом.
Трейлер фильма «Спитак» (2018)
А что касается «Спитака», то мы обсуждали с Сашей [Коттом, режиссером фильма «Спитак»] и нашим продюсером из Армении, что нужно первый раз показать кино на Московском кинофестивале, потому что важно вспомнить это в России. Ведь это землетрясение стало той самой общей бедой, которая сплотила всю страну, несмотря на то, что СССР на тот момент уже начал разваливаться. Это была последняя общая трагедия и последнее общее сопереживание, поэтому нам так была важна московская площадка.
— Есть ли какие-то изменения, которые фильм претерпел между первым фестивальным показом и зрительской премьерой?
— У фильма несколько версий, поскольку французы говорят на французском языке, русские — на русском, русские с армянами — на русском, армяне между собой — на армянском, грузины говорят по-грузински и так далее. На фестивалях — на том же ММКФ — у нас все шло в оригинале, с английскими и русскими субтитрами. А вот что касается премьерных и прокатных копий, у нас есть версия с «voice over», то есть закадровым переводом тех фраз, которые звучат не на русском языке. Мы сделали его очень тонко, нежно, без какого-либо нажима, этот перевод практически не перекрывает реплики на армянском языке. Его начитывает очень ровным спокойным голосом наша ассистент по актерам Аля, потому что у нее потрясающий тембр и очень нежный армянский акцент. Нам показалось, что именно такой голос мы должны взять в закадровый перевод, хотя изначально она делала технический перевод для монтажа.
Кадр из фильма «Спитак» (2018) / Фото: кинокомпания «Телесто»
— Но мне показалось, что что-то поменялось в версии, которую я видел на ММКФ и на премьере…
— В прокат версия, действительно, выходит длиннее, чем на кинофестивале. Фестивальная версия — это версия режиссера, а в прокат выходит версия продюсерская. Мы с Сашей изначально договорились об этом, потому что в продюсерской версии есть некое завершение тех линий, которые режиссеру показались лишними и как бы заигрывающими со зрителями.
А я хочу немного «поиграть» со зрителем, потому что наше кино и так не делает какие-то поблажки аттрационные. В фильме грандиозные декорации, компьютерная графика, но он тяжелый. И для меня было важно, чтобы часть линий были доведены до конца, поэтому прокатная версия более полная и со сценами, которые дополняют фестивальное кино.
Кадр из фильма «Спитак» (2018) / Фото: кинокомпания «Телесто»
— Говоря о заигрывании. Мы не так давно общались с Сариком Андреасяном (Сарик Андреасян — режиссер фильма «Землетрясение», рассказывающего о тех же событиях в Спитаке, — прим. tvkinoradio.ru), он как человек честный рассказал, что не боится вставлять в фильм жесткие сцены, понимая, что это некая манипуляция с сознанием зрителя. Как вы к этому относитесь, можете ли вы позволить себе такое?
— Я не думаю, что в нашем кино жестокие сцены — это манипуляция. Это просто предлагаемые обстоятельства. Сарик изначально заточен на зрительское кино. Его фильмы — хороший бизнес, и «Землетрясение» — тоже бизнес, не в обиду коллегам будет сказано. Они собрали не супер, но хорошую кассу — 200 миллионов, и это прекрасно для фильма на такую тяжелую тему. Но у них кино рассчитано на массового зрителя, и у них все для этого сделано: жесткие сцены, известные русские актеры и так далее.
Кадр из фильма «Спитак» (2018) / Фото: кинокомпания «Телесто»
Мы создавали атмосферу прежде всего: декорациями, гримом, актерами. Это не потому, что мы не хотим зрителя, а потому, что на этой теме надо быть максимально… чуткими, что ли. Надо понимать, о чем ты снимаешь. Поэтому здесь, как мне кажется, нет смысла делать жестче, чтобы зрителю понравилось.
— Почему у вас стоит прокатный рейтинг «16+»? Не выше, не ниже?
— Их ставит Минкульт. Видимо, им показалось, что количество трупов, которое мы показываем, недопустимо для «12+». Но мы были фестивале «Киномай» — это подростковый кинофестиваль, куда мы регулярно возим наши фильмы. Мне кажется, что какое бы ни было ограничение, 14-тилетние зрители — это будущее России, и им дальше идти с этими взглядами, которые у них остаются после нашего кино. 16 лет — уже поздновато, на мой взгляд. Может, и 14 лет — тоже поздно. Но у них настолько было много вопросов, настолько был сильный эмоциональный отклик, потому нам показалось, что «16+» — это, конечно, завышено. Сами мы, если будет такая возможность, будем показывать фильм людям младшего возраста.
Кадр из фильма «Спитак» (2018) / Фото: кинокомпания «Телесто»
— У меня не складывается в голове, как вы всех собирали: французская группа, знаменитый американский музыкант Серж Танкян, написавший саундтрек, русские, армяне… Как эта логистика работала?
— Изначально мы собирали всех участников в России, но когда появились армянские сопродюсеры, все начало разрастаться. Мы изначально хотели снимать в Армении. Вы упоминали фильм «Землетрясение»: его снимали в Москве на заводе «Серп и молот». Они неплохо построили декорацию, но тем не менее… Мы же хотели снять все максимально реально, там, где это произошло, там, где сама атмосфера, дух, память давали бы нам возможность быть, как я сказала, чуткими, честными. Огромное количество участников процесса было именно в Армении, начиная от сопродюсеров, заканчивая осветителями, администраторами и так далее.
И, конечно, главное — это лица, все армянские актеры. И Лерник (Арутюнян), и Эрмине (Степанян), и Мартун Гевордян — армянская сторона была очень весомой. Именно поэтому это позволило им выдвинуть фильм на «Оскар»: американская Киноакадемия заворачивает кино, если оно им покажется недостаточно армянским, недостаточно румынским или недостаточно русским. В этом смысле оскаровский комитет очень строгий. Но я не знала заранее, что мы подадимся на «Оскар». Просто так сложилось в итоге.
Кадр из фильма «Спитак» (2018) / Фото: кинокомпания «Телесто»
Почему французы? Они стали олицетворением тех больших вливаний, помощи, поддержки, которую оказал весь мир в тех событиях. Просто французы и армяне очень связаны, армянская диаспора во Франции огромна. Поэтому эти два человека — спасатель и журналистка — олицетворяют собой международную поддержку.
Конечно, иностранной помощи было гораздо больше. И в сценарии мощнее присутствует зарубежная помощь. Но скрипт изначально был страниц 170, то есть был такой «сериал», если бы мы снимали все, что там было.
Марина Сочинская написала очень хороший сценарий, в который она вложила свои знания об этой трагедии. Он был ее дипломной работой во ВГИКе, и она мне сказала: «Ты знаешь, сейчас, когда я стала опытным сценаристом, я бы никогда не взяла эту тему. А тогда, кроме этой темы, я даже писать ничего не могла, потому что мне было очень важно это написать».
— Но насколько я знаю, она не выдумывала что-то из книжек и статей.
— Да, она в теме, она оттуда. У нее много родственников из Армении. Она Марина Кареновна Абрамян в девичестве.
— А как попал к вам этот сценарий? Он же, насколько известно, долго летал по студиям и режиссерам, и все от него открещивались?
— Марина обошла очень много разных больших армянских продюсеров, и никто не хотел его брать. У нее на тот момент был агент Аня Ефимова, которая сейчас работает в кинокомпании «Арт-Пикчерс» (очень хороший редактор, к слову). И Аня пришла к нам, привела Марину. Я была, наверное, двадцатый с чем-то продюсер, к которому она пришла. Тогда я не делала таких масштабных проектов, у меня были фильмы про любовь, легкое кино, вроде «Питер FM», «Плюс Один», «Чайки» и так далее. Никаких фильмов-катастроф.
Но меня это как-то задело, взволновало, мне так хотелось это сделать, попробовать снять масштабное кино. И сама тема, конечно, совершенно не могла оставить меня равнодушной. И мы начали думать, кто бы это мог снять.
Кадр из фильма «Спитак» (2018) / Фото: кинокомпания «Телесто»
Понятно, что должен был быть человек с опытом такого масштабного кино. Опытом такой декорации, потому что в разрушенном городе красоты мало. А ее надо снять так, чтобы она всех впечатлила. Такого опыта у наших режиссеров не так много. И один из них — это Саша Котт, который снял «Брестскую крепость». Он рассказал, как втянулся, как эта тема нашла его. Он там был в Армении в молодости. Не в момент землетрясения, но в сложные периоды для этой страны.
— Я очень хорошо помню, как мы, школьники, собирали вещи жертвам Спитакской трагедии. И в этом не было никакой соревновательности, как на сборе металлолома или макулатуры. Мы несли эти вещи с полным пониманием, что они для тех, кому это нужно.
— Да, я тоже. Мы были студентами, я училась здесь в Москве на факультете журналистики. Нас тогда тоже это все потрясло, мы собирали у кого что было. Так что для меня это тоже не пустая история.
Кадр из фильма «Спитак» (2018) / Фото: кинокомпания «Телесто»
— То, что у вас нет в кадре ни одной большой звезды — это продуманное решение? Или армянские актеры хорошо известны в своей стране?
— Лерник Арутюнян снимается в основном в сериалах. Это его первая большая роль в кино. А Эрмине Степанян, которая играет его жену под завалами, — она армянская звезда, телеведущая, актриса, ее знают. Хотя и Лерник узнаваемый, у нас телесериалы смотрят, как мне кажется, гораздо больше, чем кино.
Кастинг для меня как для продюсера никогда не выглядит так: давай возьмем звезду и сделаем хит. Особенно в случае с Сашей Коттом, я никогда бы не могла ему сказать такое. Это человек, за выбором которого, скорее, пойду я. Это твое продюсерское решение — найти режиссера. Если ты его выбрал, то ты ему доверяешь.
Потом, если у тебя есть звезда или победитель какого-то большого кинофестиваля, необязательно ты после этого получишь еще призов или невероятные сборы. Для этого должно все сложиться. Поэтому я полностью доверяла Саше, его кастингу, его ощущению правильности. Здесь больше играла роль правда персонажей, чем узнаваемость лица. Саша, когда ставил задачу поиска актеров массовых сцен, а их должно быть много, просил присылать ему фотографии, чтобы именно он утверждал каждого человека.
Актриса Александра Политик (на первом плане), продюсер Елена Гликман, режиссер Александр Котт, актер Александр Кузнецов (слева направо на втором плане) после пресс-конференции создателей фильма «Спитак» / Фото: кинокомпания «Телесто»
У нас был потрясающий случай на площадке. Массовку же не любят кормить так же, как членов съемочной группы. Ну там чай, бублики, в основном. Но мы снимали в такой холод, в такой грязи, декорация была настолько реальная, что негде было спрятаться. Ветер, снег — и 150-200 человек на съемочной площадке не просто массовки, а, на самом деле, людей, которые пережили землетрясение. Ну как их можно было не кормить? А денег для этого потребовалось бы. И они сами привезли с собой огромный такой казан, в котором они делали плов или рагу. И это было так вкусно! Это было вкуснее, чем та еда, которую мы заказывали в кафе. И многие наши члены съемочной группы приходили туда и ели там. Это не было разделение, наоборот, это было соединение, как во время землетрясения. Мы все: группа, актеры, массовка — вместе варим плов на костре в этом огромном казане.
Обложка: продюсер Елена Гликман на пресс-конференции создателей фильма «Спитак» / Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС