«Радиожурналист — это такой маленький спутник с микрофоном, который крутится вокруг планет-героев»

— Расскажи о своем профессиональном пути — почему ты решил стать журналистом?

— Это вышло случайно. Сначала я вообще хотел быть звукорежиссером. Тогда я жил в Миннеаполисе, и мой дебют на радио совпал с приходом новой техники и программ, когда журналисты начали монтировать свои репортажи самостоятельно. И я понял, что это более перспективно и интересно — все делать самому, начиная от выбора героя и подготовки к интервью, до его записи и последующего монтажа и так далее. Сначала я работал вместе с продюсером над документальными программами at Minnesota Public Radio. Были попытки, и не всегда удачные, фриланс-работы. Потом я приехал в Россию, кажется, в 1998 году, и довольно быстро нашел работу в иностранном новостном агентстве. Там был веселый коллектив, интересные задачи. Так я начал делать свои первые радиорепортажи уже из России. У меня, кстати, как и у многих американских радиопродюсеров, нет журналистского образования.

Чарльз Мейнс в России

Многие люди, которые работают в общественном радио, используют свои таланты — в науке, музыке, искусстве — в работе. К тому же последние десять лет индустрия медиа очень быстро меняется. Из-за этого профессиональные школы журналистики находятся в кризисе: они просто не успевают готовить подходящие кадры. В сфере американского общественного радио искусство рассказывать истории — сторителлинг — играет большую роль, возможно, большую, чем журналистская этика или какие-то другие теоретические вопросы. По крайней мере, я чувствую на своем опыте, что моя работа более сфокусирована на рассказывании историй, чем на чем-либо другом. Всему остальному можно научиться на практике.

— Как ты «заболел» радио?

— Мне всегда нравилось радио больше, чем газеты или ТВ. Я даже работал на студенческой радиостанции — у нас был довольно свободный формат, классная музыка и какие-то абсолютно дурацкие ток-шоу. К тому же, я музыкант, хоть и не очень хороший, и увлечение радио стало неким оправданием для покупки профессионального микрофона, который как плохой музыкант я себе не мог позволить. Но я нашел достойный повод, чтобы оправдать эту покупку.

Чарльз Мейнс  

— На каких проектах ты сейчас работаешь?

— Для меня радио — это очень широкое понятие. Мне всегда хотелось охватить как можно больше всего. Это и саунд-дизайн, и музыка, и документальные программы, на которые уходит очень много времени, и новостные программы, менее трудоемкие, но не менее интересные. Особенно интересно делать новости в России.

Я участвую в проектах на разных радиоканалах, но главная работа на данный момент — это Public Radio International, общественное радио в Америке, которое вещает из Бостона, программа называется The World. Еще часто сотрудничаю с CBC, Deutsche Welle, BBC, Голос Америки, работал саундизайнером с ребятами из «Такие дела» и над онлайн-лекциями в Arzamas. Еще есть подкасты, например, я делал выпуски для Benjamen Walker’s Theory of Everything, This American Life и 99% Invisible.

Иногда я сам предлагаю сюжеты и идеи редакторам, иногда они находят сами меня и предлагаю какую-то тему. Иногда бывает возможность попасть на канал через независимые продакшн-компании. Так случилось с Looping Swans, который можно послушать сейчас на BBC 4. Поскольку я американец, мне попасть туда почти невозможно, но через Falling Tree Productions мне это удалось. У Falling Tree серьезная репутация, они много лет работают с BBC, чего не скажешь обо мне. Так что пути бывают самые разные.

Эпизод программы Looping Swans на BBC Radio 4

— Как тебе пришла идея сделать документальную программу о «Лебедином озере»?

— Это была идея моей коллеги, сопродюсера, Сислей Фелл, которая работает в Лондоне и очень любит балет. Она когда-то приезжала в Россию снимать документальный фильм о Большом театре. К сожалению, затея не удалась, фильм не вышел. Но у нее появилась новая идея — сделать документальную программу о «Лебедином озере». Но не столько о балете как таковом, сколько о его роли в советской и российской политике. Мы решили реализовать этот проект. В конечном варианте фичер получился другой, чем подразумевалось заранее, но так часто бывает в совместной работе. Сначала вы просто кидаете идеи, думаете, как их воплотить, прикидываете, что и как, а потом получается нечто.

 

Сислей оставалась в Лондоне и работала с архивами BBC, а я собирал интервью в Москве. Получалось очень органично, несмотря на то, что мы делали программу из абсолютно разрозненных кусков. В конце мы просто взяли и собрали все части вместе — и получился законченный полноценный фичер. Я очень много узнал, пока готовил эту программу, в том числе от своих знакомых, об их жизни, о Чайковском и о той истории с балетом в 90-е годы, которая стала, по сути, мемом. «Лебединое озеро» — это великое произведение, но оно все-таки довольно приторное. Мне было важно не скатиться в эту слащавость и благоговение перед классическим произведением и добавить туда немного иронии.

— Что бы тебе еще хотелось сделать в работе?

— Возможно, я бы попробовал сделать разовый выпуск чего-либо, поучаствовал бы в ток-шоу. Но постоянно быть радиоведущим какой-то одной программы, работать на одной радиостанции — это не мое. Мне бы хотелось, чтобы у меня было больше времени на создание глубоких серьезных программ. Это очень трудоемкий процесс, и пока у меня нет возможности заниматься этим постоянно.

Мне никогда не хотелось иметь свою собственную онлайн-радиостанцию или интернет-проект. Я люблю разнообразие в работе, когда ты можешь реализовать всей свой потенциал, не замыкаясь на чем-то одном. Мне нравится идея того, что ты как такой маленький спутник крутишься с микрофоном вокруг планет-героев, всяких разных людей, даешь им шанс рассказать о чем-то. Когда ты — журналист, ты можешь показать, как живут другие люди, донести до своей аудитории что-то, найти какого-то эксперта, который может объяснить что-то непонятное, узнать о мире больше. И это очень здорово. К тому же это отличная возможность пообщаться с теми, кем ты восхищаешься, и с теми, кого недолюбливаешь.

Чарльз Мейнс в Екатеринбурге

— Что ты думаешь о перспективах подкастинга в России?

— В Америке сейчас идет вторая волна увлечения подкастингом, до этого был спад, прежде всего, из-за технологий. С появлением смартфонов и стримингового воспроизведения все стало более мобильно и доступно. Я сам заметил, что сейчас слушаю больше подкастов, чем 5 лет назад. Меня радует, что популярность американских подкастов растет по всему миру, в том числе в России. Но в Америке самые популярные подкасты создаются все-таки профессионалами радио, которые ушли из NPR, с общественного радио, и стали работать над программой своей мечты. Одна и та же команда продюсеров создала одни из самых популярных ныне подкастов — Serial, This American Life, и в марте этого года запустила проект S-Town.

Помимо совпадения технологий и талантливых профессионалов еще очень важно финансирование — в Америке есть и фонды, и свои нишевые рекламодатели, которые спонсируют выпуск программ. С этим в России пока проблемы. Жаль, что такие проекты как Russian Podcasting и Podстанция сейчас уже не развиваются. Кажется, что все внимание сейчас направлено только на видеоблоги. Но очень интересно наблюдать, как некоторые двигаются в другом направлении. Например, относительно недавно Arzamas стал выпускать свои аудиолекции-подкасты, и это очень многообещающе. Может быть, появятся и какие-то аналоги американских подкастов — This Russian Life, например. Уверен, в России найдется много интересных историй.

— Каким был самый безумный проект, в котором ты участвовал?

— Это была, конечно же, Podстанция. Прежде всего потому, что у нас была отличная команда продюсеров. Мы обменивались идеями, немного соревновались, была совершенно безумная и вдохновляющая атмосфера. Я думаю, что наш энтузиазм подогревался отсутствием формата и рамок. Я иногда переслушиваю те программы, некоторые хороши, некоторые не очень, какие-то вообще кажутся одним большим промахом. Но идеи очень живые и вдохновленные. Даже не понимаю, как такое в голову вообще могло прийти, на чем мы тогда сидели?!

— Что было самым трудным в твоей работе в России?

— Когда я был студентом, было трудно просто привыкнуть к каким-то бытовым мелочам. Еще были страхи на работе, которые сейчас кажутся очень забавными. Моим первым местом работы стал Фонд Независимого Радиовещания, там был очень творческий коллектив. Они все время что-то придумывали на ходу, и мне часто казалось, что я что-то упускаю, не понимаю какую-то часть их идей и разговоров. Потому что они успели уже все обсудить в курилке.

— Вспомни самую стрессовую ситуацию, в которой тебе приходилось работать?

— Я ненавижу это чувство, когда у тебя совсем нет времени, а впереди еще много работы. Всегда очень нервничаю из-за этого. Мне очень сложно начинать проект с нуля, я могу долгое время ничего делать, и, мне кажется, это очень русское качество. Не знаю, было ли это во мне всегда или я приобрел это за годы жизни в России. Русские люди в этом абсолютно гениальны — ничего не происходит, никто ничего не делает, и вдруг бац — и все очень быстро включаются в работу и выдают отличный результат. Восхищаюсь этим, несмотря на то, что это абсолютное безумие.

Чарльз Мейнс в Екатеринбурге

— Был ли какой-то профессиональный урок, который ты запомнил на всю жизнь?

— Все было полезно и все было к лучшему, даже если было нервно и неприятно когда-то. Самыми ценными были советы друзей, менторов, старших коллег. Важно было смотреть за их работой, слушать их и впитывать их опыт, работать с ними бок о бок. Например, Алекс Ван Осс, который работал продюсером в Вашингтоне, на NPR. У него достаточно интересное видение радио, нетипичное для звучания американского общественного радио. Мы сделали вместе несколько проектов. Это был такой микс всего, что так отличалось от вещей, которым меня учили и которые мне ставили в пример. Пусть я не во всем с ним согласен, но для меня это было тогда откровением и позволило по-новому взглянуть на вещи, уделять больше внимания деталям.

Радиожурналисты Елена Упорова и Чарльз Мейнс 

Работа в ФНР тоже дала мне очень многое в профессиональном плане. Там не было никаких границ, ты мог свободно экспериментировать с различными художественно-выразительными средствами, пробовать разные жанры. Именно так мне удалось найти какие-то свои фишки — да, их мало, но они лично мои, и это очень важно.

— Есть ли у тебя кумиры в профессиональной сфере?

— В современном мире саунд-дизайна и радио много людей, которыми я восхищаюсь, но невозможно не оборачиваться на прошлый опыт, на великих. Например, на Уолтера Мерча, который работал над звуком для «Апокалипсис сегодня» и многих других фильмов. Пересмотрите и переслушайте «снайперскую сцену». Это потрясающе. ​​​​​

— Что тебя больше всего поразило и запомнилось в СМИ в 90-х?

— Все, что было связано со свободой слова и медийными традициями. Потому что ситуация здесь сильно отличалась от американской, которая была мне понятна и привычна. И конечно, она влияет на людей. Например, ведущий во время ток-шоу объективный, непредвзятый и справедливый, но в Интернете, в своем блоге или фейсбуке, он может выразить свою гражданскую позицию, которая отличается от той, которую он демонстрировал в студии. В Америке ведущий, журналист и в эфире, и в публичном пространстве воздерживается от личного мнения в силу своей профессии, он должен сохранять объективность и умеренность. Максимум может сделать некий анализ, но это уже если его пригласили в качестве колумниста. Помню был случай, когда сотрудников одной радиостанции уволили за то, что они приняли участие в митинге в парке. В России профессиональная позиция и гражданская могут быть совершенно разными. Но я должен добавить, что позиции относительно этой проблемы меняются. Особенно во времена Трампа, когда иногда возникает необходимость называть вещи своими именами.

— В каких еще фестивалях ты участвовал?

— Я постоянно узнаю о каких-то новых фестивалях, но не часто на них бываю. The Third Coast Int’l Festival в Чикаго — был моим первым фестивалем, и это очень повлияло на меня. Недавно меня заинтересовал HearSay в Ирландии. Все фестивали в принципе похожи друг на друга, но тут есть определенная особенность. Они устраивают такие небольшие квесты, то есть ты получаешь инструкцию, куда и во сколько тебе прийти, к тебе подходит какой-то человек, приглашает тебя и других участников на чай и ставит вам какую-то программу, которая была специально для этого записана. Это всегда сюрприз и неизвестно, что будет. Priх Marulic проходит обычно на свежем воздухе, и это тоже здорово, когда природа дополняет атмосферу прослушивания фестивальных программ.

— У тебя есть любимые подкасты, которые ты порекомендовал бы послушать другим? 

— Я фанат многих подкастов команды Radiotopia — Ear Hustle на сегодняшний день мой фаворит. Она спродюсирована заключенными тюрьмы Сан-Квентин в Калифорнии. Помимо них, мне очень нравится S-Town (Shittown) — побочный проект команды This American Life. Очень веселит проект продакшна Panopoly Slate The Gist с Майклом Песка, гениальным комиком, но не уверен, может ли это понравиться иностранной аудитории. Если кому-то нравятся фичеры, то я бы рекомендовал Eleanor McDowell’s Radio Atlas. Ведущая переводит различные подкасты со всего мира, так что там можно почерпнуть много нового.

— Чего по-твоему не хватает в российском радиоэфире сейчас?

— Не хватает спонтанности во всем, это вытесняется профессионализмом. Мне нравится то, что делают на «Эхо Москвы» и иногда на «Бизнес FM», но все это профессиональные ток-шоу в студии. Мне также нравится слушать менее профессионально подкованных людей. Но если говорить все-таки о профессиональных радиостанциях, то мне не хватает развернутых репортажей и, конечно, фичеров.

— Какие книги, фильмы по радиовещанию ты порекомендовал бы?

— Сборник эссе Radiotext(e), там среди прочего есть и работа Велимира Хлебникова «Радио будущего». Мне она очень нравится, красиво написано.

— Какой совет ты дал бы начинающим радиожурналистам?

— Слушайте как можно больше разных программ, репортажей, подкастов, радиостанций самых разных форматов и жанров из разных стран. Мир не ограничивается только FM-радиостанциями, он гораздо больше. Поэтому не зависайте на чем-то одном. Выходите почаще из зоны комфорта — вокруг много интересного.