О санкциях
Кино — это кино. Наши отборщики, объездив чуть ли не все фестивали мира, не чувствовали никакого давления. Как каждое произведение искусства, оно вне политики.
О фильмах «духовного содержания»
Я бы не стал полемизировать и не идеалогизировал этот вопрос. Есть картины хорошие на эту тему, а есть и плохие настолько, что лучше бы их не снимали. Я не знаю, видели ли вы ленту Маджида Маджиди про пророка Мухаммеда («Мухаммад: Посланник Бога». Прим. tvkinoradio.ru). Так вот, ее нужно показывать в России. Это грандиозная картина. Грандиозная! Украшение любого фестиваля. Но в некоторых странах она была запрещена, потому что там нельзя показывать пророка и даже его лица. Я считаю, ее нужно показывать везде, и в России особенно. Нам надо показывать подобные фильмы в кинотеатрах, чтобы мы знали, что у нас не только Москва и православие. У нас многоконфессиальная страна.
Трейлер фильма «Мухаммад: Посланник Бога»
О «новой волне» российских зрительских фильмов
Когда Гран-при Московского кинофестиваля получила картина «8 ½» Феллини, Чухрая затаскали по инстанциям. И тогда пошла «традиция»: на Московском фестивале обязательно должны быть награждены советские фильмы, зачастую сомнительного качества. Но это прекрасно, что сегодня такие ленты, как «Движение вверх», «Тренер» и «Легенда №17», имеют зрительский успех, оправдывают свои бюджеты, их не стыдно показывать на международных фестивалях.
Трейлер фильма «Тренер»
Любой кинофестиваль должен открывать, а не показывать то, что уже открыли, даже если мы говорим о громких хитовых фильмах. Фестиваль — это смотр того, что трудно увидеть. Если мы поставим в программу «Движение вверх», то это будет handicap (в момент работы над текстом пришла новость, что фильмом закрытия российской программы станет «Тренер» Данилы Козловского — прим. tvkinoradio.ru).
О Вайнштейне
Я могу Вайнштейну только позавидовать. Когда женщина теряет «товарный вид», то она делает все возможное, чтобы о ней вспомнили, это не очень красиво. Я абсолютно согласен с Катрин Денев, которая сказала прессе о случае с братьями Вайнштейнами приблизительно следующее: «Что вы делаете?! Вы разрушаете миф. Вы только пугаете мужчин, они теперь боятся подходить к нам, к женщинам». Как сказал Гейне, мужчина, который перестает приставать к женщине, превращается в дурного мужчину.
Никита Михалков / Фото: Виктор Вытольский
Между прочим, полгода назад мы всерьез хотели вручить приз за вклад в мировое кино Вайнштейну. У него 100 номинаций на «Оскар», и несколько десятков он получил. Почему мы должны считаться с американской системой? Вклад-то в кино, а не в другое место.
О технологиях и профессии режиссера
Это палка о двух концах. Падение российского кинематографа в 90-е годы я связываю с деньгами: не нужно было обладать талантом, главное — деньги. «Мотор! Снято!» и в кассу. Уровень режиссуры в кино снизился. Многие ушли в сериалы, где приучают гнать метраж. Работа на сериалах призывает и режиссеров, и актеров, и многих других относиться к кинематографу не как к искусству, а как к рутине. Постепенно вырабатывается девальвация профессии, когда нет ни времени, ни желания заниматься своим делом.
На съемках фильма «Мандарин» (2015) / Фото: Shih-Ching Tsou/Magnolia Pictures
Сегодня можно снимать на iPhone. Мы видим актеров, они что-то говорят, что-то делают, потом выкладывают в интернет, и вроде бы получается кино, но все это симуляция. Неважно, понимаешь ли ты, что такое киноязык, пластика, внутрикадровый монтаж. Незнание становится нормой, становится хитом, в результате вымывается отношение к ремеслу. А ремесло — это основа.
Художник, который не может нарисовать ступню — это не художник. Я с большим уважением отношусь к человеку со смартфоном, но с очень большой осторожностью, потому что, когда он выдает это за искусство… Спросите у него про психологический жест. И что он вам ответит? Пук.
О современных комедиях
Это не комедия проваливается, это время проваливается. Возьмите Крыжовникова — это отражение времени. Картины вроде «С легким паром» уже не будет, потому что время другое. Ролики в интернете — очень смешные. Отражение времени — когда люди смеются над собой, это величайшая самозащита.
На съемках фильма «Ёлки новые» (2017) / Фото: Bazelevs
Но есть не комедии, а мерзота на уровне «гы-гы». Но люди вроде Крыжовникова, которые видят себя в этих комедиях — величайшее достоинство.
О сценарном кризисе
Да, отрицать, то что есть кризис, и не только в России, — глупо. Высасываются сюжеты из пальца. Нет надрыва. Это кризис самосознания.
Сценарная проблема — это очень серьезно. По пальцам можно пересчитать людей, понимающих, что такое сценарный язык. Вот ты пишешь сценарий, 18 серий. У тебя полно времени, чтобы выводить кружева. Нет тайминга, ты можешь позволить себе что захочешь. Но это спасение для больших современных режиссеров.
Никита Михалков / Фото: Виктор Вытольский
Как писались сценарии раньше. Это был литературный сценарий — когда описывается то, что невозможно снять. «Николай задумчиво смотрит в окно»: как это снять? Либо снять ощущение Николая с помощью двойной экспозиции, либо еще как-то, либо художники, операторы и режиссер придумают что-то, что не создавалось нигде.
Сегодня сценарии пишутся жестко, на уровне поступков и диалогов. Если в диалогах мы еще сохраняем школу, то конструкция очень часто разваливается. Чем мы прикрываем такой худой сюжет? Деталями, богатством интерьера, актерскими фортелями. И, кстати, об артистах: они привыкают к такому состоянию, когда ими прикрывают сценарные дыры. Они не умеют держать паузу, не знают, куда деть руки. Они чешутся, листают книги, смотрят на что-то, не имеющее никакого отношения к сюжету.
О российском кинематографе на фоне мирового кино
А хочет ли мир радоваться нам? «Движение вверх» запретили в Америке. Редактура Госкино 70-х годов — это дети по сравнению с нынешними мировыми редактурами. Кевин Костнер прислал поправки к «Сибирскому цирюльнику»: должна быть не американка, а англичанка. Сержант должен знать, кто такой Моцарт.
Величайшая заслуга кино в том, что оно создало Америку. Это невероятная удача, что американцы не хотят смотреть европейское кино, они хотят только свое кино. Почему? Сейчас объясню.
Никита Михалков / Фото: Виктор Вытольский
У нас не раз была такая ситуация, когда мы не хотели ставить на фестиваль ни одного российского фильма в программу. У нас спрашивают:
— Что такое, почему в конкурсе нет нашего кино?
— Потому что у нас нет нашего кино.
— Ну поставьте хоть что-то.
— Мы не будем ставить «хоть что-то».
Если мы поставим «хоть что-то», то следующим шагом будет «надо этому чему-то дать какой-то приз».
С чем можно сравнить ММКФ
С юношеским азартом, щенячьим восторгом, которое юноша испытывает, когда можно выпить после 23:00. Раньше жизнь людей «аукалась» по меркам кино (когда фестиваль шел раз в два года). Может быть, что фестиваль сейчас стал скучнее, рутинней. Раньше руководство фестиваля все время обучалось, а сейчас стал налаженным механизмом. Это и хорошо, и плохо.
Обложка: Никита Михалков / Виктор Вытольский