— Сергей, можно ли воспринимать «Кроткую» и ваш игровой дебют «Счастье мое» как диптих?
— Да! Я именно так и задумывал новую картину. Скажу вам больше, у меня эта идея родилась сразу после того, как мы закончили съемки картины «Счастье мое». Мне захотелось рассказать историю путешествия по России, но уже не с мужчиной, а с женщиной в главной роли.
Кадр из фильма «Кроткая»
— Почему же сразу не сняли?
— Снимаю, когда появляются деньги. Но всякий раз, когда жду деньги на съемки игровой картины, делаю документальные.
— Почему у ваших персонажей нет имен?
— Не знаю… Как-то получилось, что во время создания сценария я сразу написал «женщина», и все. Ведь если подумать, каждый может оказаться на ее месте. А если учесть, что в основе — повесть Достоевского «Кроткая», то там тоже имени главной героини нет.
На Каннском фестивале 2017
— Но у вас же не только Достоевский. Очевидны референсы из произведений других писателей.
— К сожалению, я очень много читал (смеется), поэтому что-то появляется, да. Причем многие вещи возникали как-то спонтанно. В итоге весь фильм просто состоит из цитат. Первый, конечно, Достоевский, причем не только «Кроткая», но также «Идиот» с темой инаковости. Она же не такая, как все, другая. И чем ярче ее непохожесть, тем лучше видна граница между ней и остальным миром. Конечно, говорить об этом мире невозможно без сатиры Зощенко. И некоторые диалоги я писал в его стиле, ориентируясь на его язык. Естественно, не мог забыть про Салтыкова-Щедрина с его генералами-самодурами. Ну и наконец, абсурд Хармса и мистицизм Булгакова мне очень помогли.
— А киноцитаты есть?
— Да, одна в сцене с лошадьми из Поланского и одна с зеркалами из «Головокружения» Хичкока.
— И что-то подсмотрено в жизни?
— Все персонажи — собирательные образы.
Афиша фильма «Кроткая»
— Микс получился.
— Это не микс. Это — почва, которая меня взрастила.
— У вас наравне с профессиональными артистами снимаются не актеры. Как вам удается сводить их вместе в кадре?
— Очень важно правильно подобрать непрофессионалов. И на этот выбор уходит несколько месяцев. Надо признать, что все они очень талантливые люди. Затем профессионалы встречаются с непрофессионалами для того, чтобы репетировать. И этот момент обязателен.
Кадр из фильма «Кроткая»
— Но, конечно, весь фильм держится на исполнительнице главной роли Василине Маковцевой.
— Я точно знал, какое лицо мне нужно. Это лицо я увидел во время работы над другой картиной, когда отсматривал хроникальные записи 1991 года. Так у меня появился ориентир, и с этого момента все свелось к поискам правильного лица. А затем я вспомнил про театр Николая Коляды.
— Одного лица мало. Нужно же, чтобы артист жил в кадре.
— Когда Василина приехала на пробы, я увидел совсем не то, что ожидал. Представляете! Но когда мы сделали пробы, стало ясно, что камера меняет все, и что именно Василина будет сниматься.
На съемках фильма «Кроткая»: Николай Коляда, Сергей Лозница, Василина Маковцева, Лия Ахеджакова
— Работалось легко?
— Очень. Василина невероятно талантливая актриса. Я даже сперва волновался, сможет ли она такая хрупкая, такая маленькая вынести на своих плечах сложнейшую роль. Результат очевиден, смогла. И еще очень важно, что артисты Коляды, живущие в Екатеринбурге, далеки от столичной сериальной индустрии и не испорчены постоянными съемками в телевизионных проектах. В этих артистах есть какая-то не поддающаяся описанию чистота.
— То есть, вполне возможно, что вы и дальше будете сотрудничать с актерами Коляды?
— А у меня в этой картине заняты десять человек.
— Включая самого худрука.
— Включая Николая Коляду. Но они все, конечно, фантастические.
Кадр из фильма «Кроткая»
— В Каннах после показа для прессы в зале раздалось «бууу». Что об этом думаете?
— Думаю, что это было подстроено. Почему? Потому что тут же в одном из интернет-изданий появилась новость о том, что фильм был освистан. В общем-то, об этом и есть моя картина, о создании параллельной реальности. Новости, статьи, очерняющие тексты — все это рисует портрет отвратительного режиссера с отвратительными фильмами.
— Расстраиваетесь?
— Нет. Но вот мама моя читает это все и нервничает. Актеров жаль, они тоже вынуждены читать и расстраиваются. Например, Лия Ахеджакова позвонила и спросила: «Что происходит? Все ли с тобой в порядке? Не волнуйся!» Но это — информационная война.
— Видимо, фильм в России и не покажут… Для чего это все?
— Любой огонь нуждается в поддержании, в дровах. И эти статьи о том, что у России есть враги, являются теми самыми дровами. Российские медиа должны постоянно иметь информационный повод, основа которого конфликт. А если врага нет, то его нужно выдумать.
Кадр из фильма «Кроткая»
— При этом фильм-то очень русский.
— Как я уже говорил, я вырос на русской культуре. И мне интересно наблюдать за Россией в историческом развитии. И знаете, что я понял: у России нет прошлого или будущего, есть только бесконечное настоящее. По сути ничего не меняется годами и столетиями. И я очень хотел показать, что все глобальное зависит от каждого маленького человека, который принимает решения, соглашается или не соглашается с реальностью, поддерживает ее или выступает против нее. И если вы заметили, каждый маленький человек пропитан внутренней агрессией, люди сражаются друг с другом не против чего-то, а просто ради конфликта.
— Вы сказали, что в перерывах между игровыми картинами делаете документальные. Над чем сейчас работаете?
— Сейчас монтирую фильм о том, как русские, живущие в Берлине, празднуют День Победы.
На Каннском фестивале 2017
— Надо полагать, что это не просто умильно-слезливый репортаж.
— Многие приходят в Трептов-парк, исполненные искренних чувств, для того, чтобы возложить цветы. Но в то же время там много фриков, эдаких политических сумасшедших. К ним присоединяются всевозможные пропагандисты, российские байкеры и так далее. Можете представить себе этот коктейль. Но мне интересна также тема памяти, так как люди живут в настоящем в зависимости от того, как они представляют себе прошлое. Знание истории важно для того, чтобы управлять сознанием масс. Есть еще и второй фильм, монтажный — хроники процессов 30-х годов в эпоху Сталина.
— «Счастье мое» и «Кроткая» могут вырасти в трилогию?
— Нет. Я все сказал. Мой следующий фильм будет о Донбассе. И это будет гротеск.