«Весь фильм мы раскадровали тысячу раз»

Олег Трофим, режиссер фильма «Лед» / Фото: Ольга Наседкина

— Я довольно давно, года с 2008-го, занимаюсь музыкальным видео. В этом жанре соединились и мои кинематографические стремления, и увлечение музыкой. Спустя какое-то время друзья из кино, конечно, начали зазывать к себе. Я думал подождать еще лет пять, снять короткий метр, пройтись по фестивалям, посмотреть, как и что в индустрии устроено, и только потом заняться большим кино. Но «Лед» нарушил все мои планы. Проект был изначально задуман как музыкальный фильм. Разумеется, для «Водорода» и Art Pictures это был эксперимент и риск — работать в таком жанре, да еще и с дебютантом. Но им также было важно, чтобы режиссер был хорош именно по музыкальной части. Видимо, их чутье сыграло мне на руку.
 

Трейлер фильма «Лед» (2018)

— А были ли у вас какие-то сомнения по поводу работы над фильмом?

— Конечно, был миллиард сомнений. Самое главное — неуверенность. Думаю, любой здравомыслящий человек, когда первый раз берется за какое-то серьезное дело, сомневается. Потому что, когда к тебе приходят большие люди, ты берешь на себя большую ответственность. Я элементарно боялся их подвести.
 

 «Лед» нарушил все мои планы.

— Как выстраивалась работа между вами и продюсерами?

— Решения принимались коллективно. Ребята в «Водороде» создали крутую площадку, при которой на этапах сценария, кастинга, монтажа работа ведется коллективно. Например, этап сценария был сделан так: Миша Врубель, Саша Андрющенко, Федор Сергеевич, наш креативный продюсер Алина Тяжелова, Андрей Золотарев и я собирались несколько раз в неделю и по четыре-пять часов читали, разбирали, дорабатывали весь сценарий. В продюсерском кино продюсер видит общую картину, стратегирует, принимает финальные решения. Но в то же время мне как режиссеру давали много свободы.

Олег Трофим, режиссер фильма «Лед» / Фото: Ольга Наседкина

— Что оказалось новым для вас в работе в кино, по сравнению с музыкальным видео?

— Работа с актерами. В моих музыкальных видео были артисты, с которыми мы прорабатывали героев, психотипы, характеры. Вот это мне всегда было интересно. Но в кино задача сложнее. Нужно построить большую структуру, целую конструкцию, которая будет развиваться. Наша главная героиня проходит путь от ребенка до взрослой девушки — это долгая дорога с множеством нюансов. Как она мыслит? Что в ней изменилось после жизни в спортивном интернате? В конце концов какие прически она носит и какую одежду выбирает? Все это нужно было придумать и показать.
 

Мне как режиссеру давали много свободы. 

Параллельно с ней свой путь проходят несколько героев, и эти пути пересекаются, влияют друг на друга. Выстраивать все это было очень интересно. И хорошо, что у нас были такие артисты, весь состав! С ними можно было долго говорить, копаться в героях, искать особенности. Мария Аронова в этом плане для меня стала настоящим открытием.

— А при выборе актеров был ли какой-то общий критерий?

— Мне как режиссеру важна не столько пластичность актера, сколько его личностная природа: кто этот человек сам по себе, какой у него психотип. Поэтому мне было интересно искать ярких личностей. Например, Саша Петров — ты сразу считываешь его энергетику, мощный характер, через которые он пропускает все. Это в нем интересно и за это мы его любим.

Олег Трофим, режиссер фильма «Лед» / Фото: Ольга Наседкина

— В фильме еще есть достаточно большая роль главной героини в детстве. Как удалось добиться от юной актрисы такой органичности и убедительности исполнения?

— Тут моей заслуги практически нет. Все шло от Дианы Енакаевой. Она легкая, непосредственная, живая, очень разная и удивительно трудоспособная.

Кадр из фильма «Лед» (2018) / Фото: «WDSSPR»

Такой пример. Был момент, когда нам совершенно необходимо было снять одну сцену. Отложить ее было нельзя, у нас бы посыпался весь график, а у Дианы так заболел живот, что чуть ли не в больницу собирались ехать прямо с площадки. Сцена следующая: маленькая Надя катается с мамой на коньках по Байкалу и она должна быть абсолютно счастлива в этот момент. Звучит команда «Мотор!», и я просто не верю своим глазам — Диана моментально переключилась на роль. Слезы высохли у нее на глазах за считанные секунды. Я такого раньше не видел. У меня до сих пор в голове не укладывается, как она технически так смогла себя перестроить, и как, чисто по-человечески, она смогла расставить приоритеты. Суперпрофессиональный артист.
 

Мы чуть приукрасили реальность и поместили Иркутск прямо на берег Байкала. 

— Часть фильма снималась на Байкале, что довольно большая редкость. Как там работала группа?

— Начнем с того, что, поскольку у нас все-таки сказка, мы чуть приукрасили реальность и поместили Иркутск прямо на берег Байкала. На самом же деле место для съемок мы нашли рядом с поселком Листвянка. Надеюсь, иркутчане нам такую вольность простят. К сожалению, там нет своей производственной базы, то есть все, что нам нужно было технически, пришлось везти с собой.

Еще сложно было войти в режим. Просыпались мы в четыре-пять утра, на таких суднах на воздушной подушке, хивус называется, полтора часа ехали вдоль берега и потом еще триста метров от берега шли по льду. Периодически по льду начинают идти трещины, и это чертовски страшно, но мы потихоньку привыкли, день на третий. Однажды был такой ветер, что взрослых людей просто сносило. То есть природа дикая, мы ясно отдавали себе отчет в том, в насколько уникальном месте мы находимся, и, надеюсь, нам удалось передать его сказочную красоту.

— Картина вообще очень интересная в визуальном плане. Расскажите, как продумывалось изобразительное решение?

— Мы близкие друзья с оператором-постановщиком Мишей Милашиным, сняли множество совместных проектов. Он мне помогал, когда я еще только приехал в Москву. Миша очень тонко работает с композицией, со светом, с артистом. И на площадке у нас с ним какая-то особенная связь. По сценарию в фильме есть провинция, обыденные вещи, но показать их нам хотелось в особенном ракурсе, хотелось поэтизировать провинциальный быт. Для каждого места: дом маленькой Нади, Байкал, Ледовые арены — мы искали свою пластическую концепцию. Например, когда Надя садится в коляску, все сцены мы старались делать статичными, а когда в фильме появляется Саша, камера моментально оживает, становится подвижной, энергичной. Такие вещи помогают зрителю лучше «впитывать» кино.

Олег Трофим, режиссер фильма «Лед» / Фото: Ольга Наседкина

— Использовали ли вы раскадровки, и насколько, на ваш взгляд, они вообще необходимы?

— Раскадровки — это обязательная вещь, мы весь фильм раскадровали тысячу раз. Рисовали, сценарий менялся, мы рисовали снова. Дотошный подход позволяет расставить акценты и нюансы максимально точно. А, кроме того, даже если у тебя вдруг все пошло не так, как ты планировал — артист заболел, что-то сломалось, все вверх дном полетело — с раскадровками на руках тебе всегда есть, от чего оттолкнуться.

— В фильме много музыкальных эпизодов. Как отбирались композиции, и был ли какой-то алгоритм создания музыкальной сцены?

— Наша история сюжетно с музыкой не связана, мы говорим о фигуристах, не о музыкантах и не о конкретном музыкальном периоде, сопутствующем жизни героини. Мы были вольны обыграть концепцию как угодно. Мы решили, что нам обязательно нужны культовые вещи. Обратились к русскому року, к Земфире (которая сама — человек-эпоха), а также к творчеству Ивана Дорна (на мой взгляд, он настоящий панк), к группе 5’Nizza. Все это легендарные исполнители, они имеют мощный багаж и они все однажды сломали наш рынок.

Олег Трофим, режиссер фильма «Лед» / Фото: Ольга Наседкина

Каждый музыкальный номер должен был сперва двигать действие, а уже затем открывать внутренний эмоциональный мир героя. Мы приступали к поискам песен только после того, как построили сюжетные ходы и смыслы. Иногда то, что мы видим на экране и слышим в песне — это как будто не связанные вещи. Слова в музыкальном номере будто не вяжутся с изображением. Но так оно и должно работать — не напрямую. В действиях — логика, а в словах и в нотах — поэзия, ощущения. Очень интересный процесс. Наш композитор Антон Беляев, как я считаю, сработал просто блестяще. Ему удалось вдохнуть новую нетривиальную жизнь в уже, казалось бы, неизменные, вечные хиты. Это большая работа, я горжусь нашим сотрудничеством на этом проекте.

Кадр из фильма «Лед» (2018) / Фото: «WDSSPR»

— Какие съемки были наиболее сложными в техническом плане?

— Особенно сложными были подводные съемки. Сцену с Надей под водой мы раскадровали где-то на сорок кадров. Но снималось это все ужасно сложно. Камера упаковывается в гигантский бокс. Смена флешки занимает сорок минут. Актрису надо спустить на глубину пять-шесть метров, а это же перегрузки. Причем под водой ей нужно было провести десять часов, на регулярной длительной задержке дыхания. Надо отдать должное Аглае Тарасовой — она специально ходила заниматься дайвингом, чтобы подготовиться. Для общего плана, где мы видим Надю сверху вниз, а она находится подо льдом, мы взяли большое стекло четыре на четыре метра, опустили на воду, запустили актрису, которой нужно было достаточно долго биться в это стекло, а потом успеть из-под него выплыть. Просто смотреть на это было страшно, но Аглая сражалась до конца с полной самоотдачей.

Олег Трофим, режиссер фильма «Лед» / Фото: Ольга Наседкина

Работе над проектом отдавалась вся группа, от продюсеров до буфета. Художники, осветители, режиссерская группа, артисты вкладывали всех себя в наше общее дело, и говорят, это видно на экране.
 

Обложка: Олег Трофим, режиссер фильма «Лед» / Фото: Ольга Наседкина