«Мы ищем территорию живого»

– МШНК открылась 3 года назад. Если оглянуться назад – что-то изменилось в идеологии, идее, миссии? Время и внешние обстоятельства внесли свои коррективы или нет?
 
– У нас ничего не поменялось, всё осталось прежним, мы укрепились в тех представлениях, которые имели до и во время открытия, — как нужно делать школу, что такое «школа» как феномен.
 
– И что это?
 
– Школа это поиск языка, стиля, себя. Складывая в пазл знания, «техники», навыки — ты возможно ищешь или находишь себя. Всякий «язык», в том числе и «язык кино» связан с индивидуальностью. Так что мы постоянно находимся в движении – в поиске «живых». территории. Есть у этих территории одна особенность, нащупав их, попав в них – ты  ощущаешь не только материю кино, но и какую-то иную материю, возможно это материя «Себя».
 
– Если вспомнить ваш прошлый выпуск режиссерского факультета и представить будущий – у них будет разный киноязык?
 
– Думаю, что нет. Он будет разным у разных людей, но выпуски не должны радикально отличаться друг от друга. Ведь «язык» это то, что находится в «темных коробах» индивидуальности, суверенности. И потом, в школе много разных направлении, у них один остов, но все же они разные. На одной почве произрастают разные направления.
 
– Что отличает студента вашей школы?
 
– Свобода, ее дух. Еще бесстрашие – бесстрашие к новым зонам, готовность к эксперименту, к хождению по нетореным тропам. Еще знание – наши студенты знают не только историю кино, они знают «языки» кино, ибо им уделено очень большое внимание во время обучения. Наши студенты говорят на своем «птичьем языке», они жадны к формам, к структурам. Интересуются их проявлениями не только в кино, но и в других искусствах: литературе, музыке, архитектуре, театре. Те, кто к нам приходят, уже очень интересны, ибо импульс который задает школа находит в их душах какое-то особое родство.
 

– Как вы определяете, что это именно ваш человек?
 
– Когда мы смотрим результаты необходимых для поступления заданий и общаемся со студентами, создается определенная среда, внутри которой становится понятно, наш ли это студент. 

– Так как сдать вступительные в МШНК? Посоветуете абитуриентам, как подстроиться по вашему камертону?  
 
– Я считаю, что ни в коем случае не нужно готовиться специально. Нужно зайти на сайт и выполнить задания. Подстроиться невозможно. Если МШНК –  это ваша территория, то нужно быть просто естественным, делать то, что чувствуете необходимым.
 
Режиссер не должен за последние недели до собеседования читать специальную литературу, если он до этого её не читал. Возможно, он расскажет более сильные и мощные вещи за счет своей рефлексии, своего жизненного опыта и переживаний.
 
– Сейчас, помимо обычного набора, проходит конкурс на грант на обучение на режиссерском факультете, участникам которого нужно отправить короткометражку на заявленную тему и, возможно, именно они окажутся среди студентов нового набора. Как часто и для чего вы проводите такие акции – дарите кому-то место?
 
– Эти конкурсы проводятся потому, что есть определенная проблема с донесением информации о нас до потенциальной аудитории. Она существует на разных географических территориях, в разных плоскостях, интернет-ресурсах. К тому же, благодаря таким конкурсам мы можем получить ребят, которые не имеют экономической возможности, но хотят учиться у нас.

– Одна из установок обучения в школе — это так называемая стратегия вовлеченности. Как она реализуется: вы предоставляете студентам профессиональное оборудование, площадки?  
 
– Оборудование не создает меру вовлеченности, а даже наоборот. Мы же не набираем специалистов для технических навыков — в современных условиях для проявления своей индивидуальности, человек не обязательно должен владеть оборудованием. Мы имеем необходимое количество камер, света и прочего, и у нас есть партнеры, которые дают технику на проект. Но человек не должен полагаться исключительно на нее, на какие-то приемы. Он должен развивать свой глаз, свою тактильность, он должен начать видеть неочевидные вещи. Он должен развивать себя, должен быть готовым воспринимать эту жизнь, чувствовать ее как удар, видеть ее как драму. Он должен уметь отличать  «живое» от «мертвого», и идти путем этого «живого». Это и рождает вовлеченность.

Зачастую современные режиссеры думают, что по лекалам можно создать историю. И часто их учат этим  «лекалам». Мы же наоборот пытаемся уйти от «лекал». Шитая белыми нитками история – это плохая история. Мы очень стараемся пробудить в человеке индивидуальность и любовь к неочевидности.

– Какое соотношение практики и теории во время обучения? Или зависит от факультета?
 
– В разных лабораториях по-разному, но в общем практическим занятиям мы уделяем больше половины учебного времени. Это зависит еще и от семестров. Вопрос в том, что мы называем практикой, ведь чтобы чему-то научиться, важно заниматься разбором работ с учителем. Это самая эффективная часть образовательного процесса. Конечно, чтобы этот разбор состоялся, нужно пойти и что-то снять. Но именно эта часть практических занятий самая важная, потому что знания передаются через учителей. Сегодня мир накопил столько знаний, что надо потратить несколько жизней, чтобы ими овладеть. Но через педагога ты создаешь некое понимание того, что тебе нужно. Поэтому все эти технические вещи вторичны, как и методы или приемы. Главное – развить пальцы, глаза, научиться чувствовать «живое», вычленять из этого живого посредством камеры и объектива какие-то кинематографические моменты. 
 
– Раз речь зашла об учителях – как вы формируете преподавательский состав?
 
– Согласно концепции школы, мы берем педагогов, которые помимо преподавания занимаются наукой в пограничных с кино дисциплинах (психология, философия, визуальные искусства), и приглашаем практикующих мастеров – действующих режиссеров, которые своими работами демонстрируют владение предметом. Когда студент поступает в какую-либо нашу лабораторию, он волен ходить по теоретическим курсам куда хочет. Но выпускает его та мастерская и преподаватель, к которому он пришел. Другое важное условие – чтобы он в своей работе продемонстрировал наличие собственного киноязыка. Например, если студент Бакура Бакурадзе копирует киноязык своего мастера, то диплом он не получит. Мы рождаем индивидуальности. 
 

– Есть такие дипломные работы, которыми вы гордитесь?
 
– Я ничем не горжусь, есть просто достойные фильмы, которые находятся в ракурсе нашей школы. Их мы представляем на мировых фестивалях. Это фильмы разных лабораторий. Это работа Максима Шавкина «Четырнадцать шагов», фильм Рината Бекчинтаева, Егора Шевченко и Антона Зорина «Восточный рабочий», фильм Марии Игнатенко «Юха», фильм Артема Москалева «Свободные дни», полнометражный фильм Даниила Шарыпина «Финн». Также фильмы Нади Захаровой и Константина Бушманова. Короткометражка «Как жить без любви» Светланы Самошиной и многие другие. Количество довольно впечатляющее.
 
– Что будет дальше в жизни МШНК?
 
– Помимо всего спектра кинематографических факультетов, мы хотим пойти немного в сторону и открыть философский и психологический факультеты, а также «школу новых медиа». Все это уже в разработке. Для кино это важно, потому что между пограничными науками рождаются вещи, которые создают возможность овладеть своим языком.