«Мы не думали о фестивалях, мы снимали кино»

Так начинается фильм «Возвращение Эркина». Тяготеющий к монохромному изображению, наполненный в основном статичными длинными кадрами короткометражный фильм Марии Гуськовой вместе с лентой «14 шагов» Максима Шавкина представляет Россию на Каннском кинофестивале в программе короткого метра Cinéfondation. Если «14 шагов» уже может быть знаком некоторым зрителям, посмотревшим его на прошлогоднем ММКФ, где тот получил главный приз в своей категории, то картину выпускницы ВКСР Марии Гуськовой видели немногие.
 
Полностью снятый на узбекском и киргизском языках фильм рассказывает историю Эркина, осужденного за убийство и выпущенного из тюрьмы условно-досрочно. На воле ему никто не рад, он – изгой для своей семьи и для своей деревни. Он кажется чужим самому себе, но самое тяжелое – это видеть отца человека, которого он убил. И даже смотреть ему в глаза – это уже испытание, герою тяжело жить без его прощения.

Мария Гуськова, режиссер

Мария отвечает на мой вопрос, с чем связано, что эта небольшая получасовая лента создавалась довольно долго. Изначально картина задумывалась, как история о гастарбайтере, работающем в Москве, который в финале возвращается домой и встречается с вышедшим из тюрьмы отцом. Готовясь к съемкам, Маша поехала в Киргизию на три месяца, познакомилась с жителями, собрала много материала и поняла, что сценарий надо переделывать. Она кардинально переписала сценарий, сделав главным героем отца. Начало съемок пришлось перенести. Весь материал записывали в Киргизии, где уже были налажены контакты, найдены актеры и локации. После просмотра кадров в Москве стало ясно – три сцены придется переснять, и группа снова отправилась в экспедицию, в этот раз все прошло достаточно быстро.
 

Работа над фильмом длилась три года. Съемочный период составил 25 смен: 22 смены в первой экспедиции и 3 во второй. В картине нет ни одного профессионального актера, это было принципиально важным решением для создания ощущения документальности происходящего. Так, исполнитель главной роли Кахрамон Мамасалиев работает простым кровельщиком.
 
«Наш кастинг проходил в чайхоне. Кахрамон рассказал мне о том, что в молодости он “отсидел в дисбате от звонка до звонка”. Затем я предложила ему пару этюдов, которые сняла на камеру. Кахрамон абсолютно не обращал внимания на камеру и легко погружался в предлагаемые обстоятельства. Я попросила его станцевать, чтобы узнать, сможет ли он актерски справиться со сценой танца. Танец был прекрасен, Кахрамона абсолютно не смущали смеявшиеся и улыбавшиеся люди, отдыхавшие в чайхоне и не понимавшие, что происходит», – рассказывает Маша.
 

 

Рассказывает оператор Денис Гуськов, выпускник Vancouver Film School: «Мы использовали оборудование, к которому имели доступ. Снимали на Red Epic MX в 5K. Объективы, которые использовались в большинстве сцен, – два «редовских» зума, 18-50mm и 50-150mm, а также Carl Zeiss Ultra Prime 28mm, на который в основном снимались ночные сцены фильма. В качестве осветительных приборов для ночных сцен были куплены 4 светодиодных прожектора по 100Вт, которыми обычно освещают рекламные щиты». Забавно, что тележку и рельсы съемочная группа собрала самостоятельно из того, что удалось купить на киргизском рынке, так что хэндмейд-долли обошлась в полторы тысячи рублей.  
 

«На самом деле, жить в Киргизии недорого, особенно если не в городе. В Бишкеке, например, и аренда квартиры была дороже, и питание. По большому счету самой дорогой частью расходов в экспедиции оказались билеты. Когда мы отправились в Киргизию в последний раз, нас было пять человек: звукорежиссер, оператор, режиссер, постановщик драк и гример – это уже, условно говоря, сто тысяч рублей только на билеты», – отвечает Маша на мой вопрос о затратности производства. И тут же добавляет: «Огромный плюс экспедиции заключается в том, что люди, которые туда приехали, все время вместе. Они постоянно что-то придумывают сообща, обсуждают, как будет сниматься та или иная сцена. В экспедиции все находятся в состоянии постоянного креатива, всё время думают о съемках. В Москве нет такого полного погружения в процесс».
 
Маша благодарна тем людям, которые помогали ей работать: «Это студенческое кино, все понимают, что ты не можешь платить большие деньги, однако всё равно выкладываются по максимуму».
 

Изначально «Возвращение Эркина» был студенческим фильмом, дипломной работой. Короткометражное кино, как правило, не является прокатным коммерческим продуктом. Когда фильм был закончен, ребята начали отправлять его на фестивали, включая Каннский МКФ. «Не думаю, что можно снять кино, если во время дубля ты думаешь о том, что снимаешь диплом или хочешь попасть на фестиваль. Ты думаешь о работе с актером, о мизансцене, о звуке, о склейке со следующим кадром, о том, нужен ли тебе иначе снятый вариант – ты должен выложиться и потратиться без остатка на реализацию замысла».
 
Заполнив форму на сайте Каннского фестиваля и отправив диски по почте, Маша уже через неделю получила положительный ответ. Вот и всё волшебство.
 
Я задаю, возможно, странный вопрос: «Чем ты пожертвовала ради попадания в Каннский конкурс?» Маша слегка застывает от неуместности вопроса, оператор Денис подсказывает: «Психикой». Они смеются, но, возможно, в шутке Дениса есть доля правды. В последний месяц они спали по три-четыре часа в день, потому что, как оказалось, быть востребованными – это нелегко. В конце апреля им сообщили, что их фильм хотят видеть на нескольких российских фестивалях, включая «Кинотавр». Это значит, что надо получать прокатное удостоверение, готовить необходимые документы (это во время майских праздников). Параллельно шла подготовка к Каннскому фестивалю – это не только печать копии в DCP, но и необходимые формальности: визы, жилье, билеты и пр.

Съемочная группа фильма «Возвращение Эркина»

Под конец нашего разговора Маша всё-таки отвечает: «Мы, наверное, не жертвовали чем-то, а вкладывали и тратили все, что у нас было, чтобы реализовать замысел и сделать фильм. Время, деньги, силы, энергия, здоровье – мы выкладывались без остатка, пока не закончили кино».